— Только не тушеваться, — сверху его наставлял Шторм. — Вторую руку клади на шестую ступеньку и рывком бросай от себя.
Но когда лестница все же зафиксировалась, ноги его наотрез отказались идти вверх. Они, словно пластилиновые, гнулись, но не распрямлялись, мышцы будто свела какая-то не щадящая сила. Но он, видя, как по другим рядам взбираются наверх курсанты, преодолел слабость и с помутившемся сознанием начал взбираться наверх.
Шел восьмой километр гонки.
— Может, дадим отбой? — сзади прогудел Шторм. — Загонять себя не следует…
— Где это наше знаменитое болото? — вместо ответа спросил президент.
— Скоро будет, но мы его можем обойти, — Шторм прибавил шагу и сравнялся с Путиным. — Я всегда верил в тебя, Володя, но то, что ты делаешь сейчас, для меня непонятно.
Переход на «ты» остался незамеченным и странно было бы в такой ситуации выкать.
— Так надо, — Путин ощущал как под одеждой текут струйки пота. Он дважды высыхал и снова окунался в липкую паутину пота. И больше всего хлопот ему доставлял шерстяной шлем-маска. Под ним было настоящее пекло. Кожа зудила и чесалась, глаза залепили взмокшие ресницы, на затылке сгущалась тупая боль. Он понимал, что такое напряжение бесследно не проходит…
…Чтобы отвлечься от неприятных физических ощущений, он начал вспоминать свои молодые годы, учебу в разведшколе и первый марш-бросок по этой же тропе. Но тогда ему было двадцать пять, а не без малого пятьдесят, половина которых прошла в кабинетах. Он вспомнил один эпизод, случившийся с ним в Германии, на окраине Мюнхена. Реализацию своей первой вербовки. Это был главный инженер ганноверского завода по изготовлению промышленных компьютеров последнего поколения, которые американцы использовали для моделирования ядерных взрывов в лабораторных условиях.
Фридрих Бааль, пятьдесят четыре года, жена двое детей. Они познакомились на книжной ярмарке, у стенда «Будущее творят писатели-фантасты» , где Бааль работал нештатным консультантом. Вообще, выставки на Западе для ГРУ были настоящим Клондайком. Огромная часть завербованных была реализована именно там. На выставки нищие не ходят, а дуракам там тоже делать нечего. Интеллектуалы. Денежные мешки. Ценные администраторы — те, кто всегда жаждет славы. Денег и отличного слушателя. А лучших слушателей, чем в ГРУ на всем свете не сыщешь…
Бааль увлекался научной фантастикой, обожал Айзека Азимова, Кларка и особенно благоволил к братьям Стругацким. С этого, собственно, и началось их знакомство. Путин подарил ему томик фантастических рассказов этих писателей, а взамен Бааль презентовал своему русскому другу свою монографию «Компьютерные игры для шпионов». Три года ушло на разработку «немецкого друга» «Файла» , как Бааля называли в ГРУ, в отделе западноевропейской разведки. Попался он на презентах, которыми молодой разведчик одаривал его в течение трех лет. Началось с безобидной книжки фантастов, кончилось дорогими часами из коллекции Эрмитажа. Часами, которые принадлежали русскому императору Александру Третьему. И однажды в порыве откровенности, Бааль рассказал о своей работе и производстве в целом. Понемногу фрагменты его откровений сложились в целостную концепцию, из которой явствовало, что главный инженер является именно тем человеком, который может обогатить советскую компьютерную мысль…
Одна из решающих встреч произошла в Австрии, где с помощью советской резидентуры было все обставлено так, что Бааль оказался в отдельной комнате, с двумя красивыми женщинами и совершенно голый. Это были настолько сексуально откровенные сцены, что ознакомившись с фотографиями, на которых эти сцены были зафиксированы, главный инженер подписался под всеми условиями «русского друга».
В разведке нельзя произносить слово «мы» — «мы» хотим или «нас» интересует. Вербовка ведется только от первого лица: меня интересует, я бы хотел получить то-то и то-то, я могу ваши услуги оплатить таким-то гонораром и так далее… Ему вспомнились слова одного бывшего разведчика, который провел более двух десятков вербовок. Он говорил: «Если тебя будут пытать — не проси пощады, не выдавай страх и тоску по жизни. Такого наши враги не прощают. Улыбайся своему убийце в лицо и помни — все равно каждый из нас рано или поздно отдаст богу душу. Но для мужчины нет более скверной участи, чем подыхать в трусости, надо это делать гордо. Но спи и помни, предашь — потеряешь все… Все до последней капли…»
Однако, когда Бааль должен был передать ему пакет с документацией того самого компьютера, он вдруг ощутил приближение конца. В чужой стране, на чужих улицах, а главное — в первый раз. Страх буквально парализовал его. Но тогда вся советская резидентура была поставлена на ноги. Слишком был важный момент, чтобы его прошляпить. Встреча должна была произойти на шумной центральной улице. В обеспечении находились не менее десятка человек из резидентуры — от садовников до первого помощника резидента. Слишком велик был риск и огромна добыча, чтобы ее потерять из-за случайности или неряшливости.
Бааль уже был на месте: он находился в своем «фольксвагене» , с открытым окном. Локоть — торчит из окна. Путин на взятом на прокат стареньком «мерседесе» подъехал вплотную к «фольксвагену» — форточка к форточке — и через открытое окно едва слышно по-немецки произнес: давай, мол, парень свой пакет… А в это время по хребтине побежали мурашки, в висках застучали кузнечики, грудь с левой стороны полыхнуло распирающим жаром. А Бааль молчит и даже не смотрит в его сторону. И тут, слева от его «мерседеса» появляется глыба огромного трейлера, который с пыхтеньем замирает у самых дверей его «мерседеса».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139