ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Ловкими, неуловимо расчетливыми движениями, молча, они загрузили носилки и потрюхали к «рафику». Забрали и того, кто первым выбежал из бара и того, кто пытался стрелять по ним из автомата.
Николай торопил:
— Саня, быстро посвети, я где-то здесь выронил свой фонарик. Автомат не трожь, оставь ментам…
— Я весь в кровищи, — посетовал Одинец и направил лучик фонарика на раскисшую от дождя землю. Оказавшись рядом с Карташовым, он тихо сказал: — По-моему, нам отсюда пора рвать, пока башка цела…
Они побежали в сторону «девятки», разбрызгивая ногами грязь. Намокшие штанины, словно жестяные желоба, издавали противный звук. Где-то, с лицевой стороны бара, слышались возбужденные голоса. Кто-то кого-то звал, заработал автомобильный движок и на фасаде соседней девятиэтажки заплясали огромные уродливые тени.
«Рафик», тяжело оседая на задок, развернулся и направился в их сторону.
— Пропустим, — сказал Одинец. — Кажется у Блузмана сегодня неплохой улов.
Мимо них, переваливаясь с бока на бок, проехала «скорая помощь» и начал с натугой выбираться на асфальт.
— Трогай! — сказал Одинец и нетерпеливо стукнул кулаком по баранке. — Но ты только посмотри, Мцыри, что эти гады вытворяют!
Сзади них полыхнули фары.
— Не вздумай уступать дорогу! — приказал Одинец. — Держись осевой линии…
Карташов все время поглядывал в зеркало.
— Они, если захотят, сделают из нас кетчуп.
— А ты, случайно, не помнишь, сколько тебе платит Брод? Если потребуется, подставишь тачку поперек дороги, но этих фраеров не пропустишь, — Одинец взял в руки трубку мобильника и, видимо, соединился с Николаем. — Пока не знаю, с какой целью, но кто-то хочет нас обойти… — сказал он.
Он опять положил руку на баранку, однако Карташов мягким движением смел ее с руля.
— Не мешай, Саня… Я в свое время участвовал в авторалли МВД Латвии и, поверь, был там не последний.
А позади, между тем, рыская, затяжно сигналя, наседал джип. Теперь у него горели все четыре прожектора, висевшие над лобовым стеклом.
— Они хотят нас достать, держи дистанцию, — наставлял Одинец.
— Не мешай, — повторил Карташов. — Пока мы едем по этой грязи, они никуда не денутся. По бокам кюветы с водой.
— У «черокки» оба моста ведущие, хотя, если они будут наглеть, я их вырублю, — Одинец достал из-за сиденья обрез пятизарядного помпового ружья. — Ты только полюбуйся, Мцыри, что сейчас будет.
— Смотри, не ошибись! Может, это пьяные отдыхающие резвятся, — но Карташов тут же получил красноречивое опровержение своим словам. Со стороны джипа начали стрелять. К их счастью, ухабы и выбоины мешали прицелиться тем, кто находился в джипе, и пули ушли мимо «девятки» в низинные туманы.
— А теперь наша очередь ответить любезностью, — Одинец наполовину высунулся из окна и с левой руки выстрелил против движения. Отдача была столь сильной, что его отмахнуло вперед и он едва не вылетел через лобовое стекло. Однако, удержав равновесие, и перезарядив обрез, он снова изготовился и стал ждать, когда джип появится в поле зрения.
— Мцыри, сместись немного влево, только сделай это резко, — и когда Карташов провел нужный маневр, Одинец начал стрелять.
Верхние прожектора и нижняя правая фара мгновенно погасли. Машина преследователей завиляла, зарыскала и, проехав метров сто пятьдесят, сунулась носом в полную воды канаву. Дверцы джипа открылись и из него начали выбираться люди. Вслед «девятки» понеслись огненные светлячки и два из них, пробив заднюю стенку кузова, застряли в сиденье. В салоне запахло паленой обшивкой и порохом.
— Ты, Мцыри, надеюсь, помнишь наш уговор? — неожиданно спросил Одинец.
— Помню.
— Только не к Блузману! Можешь завезти мой труп в лес и там бросить на съедение муравьям. Без обиды… Так как ты там пел: «Сухо щелкнул затвор, оглянулся зека… »
— «Сука!» — выдохнул он и взглянул в облака»… Дай, Саня, сигаретку, свои я где-то выронил..
— А это плохо, оставил ментам вещдок… Приедем домой, выпьем водки, а ты возьмешь гитару… Слушай, Серго Орджоникидзе, почему ты с комвзводом Бандо не мог найти общего языка? Что он — распоследний мудак?
— У нас с ним противоположные взгляды…
— На жизнь? Так у всех они разные. Я уверен, что и ты не согласен с тем, что мы сегодня делали.
Карташов молчал.
— Конечно, не согласен, — повторил Одинец, — твое ментовское чистоплюйство не хочет с этим мириться.
— Возможно, — сквозь зубы процедил Карташов. — Но этого мужика, который с автоматом, брать не следовало. Он практически целый и сейчас, наверное, уже пришел в себя.
— Это не нам решать. Одной мрази больше-меньше, что от этого в природе изменится? Да ни хрена! Один волкодав ушел, другой пришел. Даже два придут на его место, поэтому отстрел никакого баланса между человеком и хищником не нарушит… Сейчас сворачивай на щебенку, объедем Балашиху.
— Лет десять назад я бы тебя за такие разговоры отдал бы под суд офицерской чести.
— Десять лет? Знаешь, сколько биллионов километров Земля вместе с нами пролетела с тех пор?
— А ты знаешь?
— Предполагаю. Ну, давай считать… В секунду она пролетает 30 километров, в минуту — 1800, а за сутки? А за год, пять лет? Охренеешь! Вечность отделяет нас от тех лет. А ты все топчешься на месте.
— Где ты, Саня, набрался всей этой ахинеи? — уже веселее спросил Карташов.
— У Гафарова, которого четыре месяца назад застрелил киллер. Кстати, у краснопресненских бань, на волне кайфа и полного благополучия.
— Большой, видать, ученый этот Гафаров?
— Большой авторитет. Очень большой! Брод его уважал и каждое воскресенье носит на его могилку цветы. Белые каллы — любимые цветы жертвы российского беспредела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Николай торопил:
— Саня, быстро посвети, я где-то здесь выронил свой фонарик. Автомат не трожь, оставь ментам…
— Я весь в кровищи, — посетовал Одинец и направил лучик фонарика на раскисшую от дождя землю. Оказавшись рядом с Карташовым, он тихо сказал: — По-моему, нам отсюда пора рвать, пока башка цела…
Они побежали в сторону «девятки», разбрызгивая ногами грязь. Намокшие штанины, словно жестяные желоба, издавали противный звук. Где-то, с лицевой стороны бара, слышались возбужденные голоса. Кто-то кого-то звал, заработал автомобильный движок и на фасаде соседней девятиэтажки заплясали огромные уродливые тени.
«Рафик», тяжело оседая на задок, развернулся и направился в их сторону.
— Пропустим, — сказал Одинец. — Кажется у Блузмана сегодня неплохой улов.
Мимо них, переваливаясь с бока на бок, проехала «скорая помощь» и начал с натугой выбираться на асфальт.
— Трогай! — сказал Одинец и нетерпеливо стукнул кулаком по баранке. — Но ты только посмотри, Мцыри, что эти гады вытворяют!
Сзади них полыхнули фары.
— Не вздумай уступать дорогу! — приказал Одинец. — Держись осевой линии…
Карташов все время поглядывал в зеркало.
— Они, если захотят, сделают из нас кетчуп.
— А ты, случайно, не помнишь, сколько тебе платит Брод? Если потребуется, подставишь тачку поперек дороги, но этих фраеров не пропустишь, — Одинец взял в руки трубку мобильника и, видимо, соединился с Николаем. — Пока не знаю, с какой целью, но кто-то хочет нас обойти… — сказал он.
Он опять положил руку на баранку, однако Карташов мягким движением смел ее с руля.
— Не мешай, Саня… Я в свое время участвовал в авторалли МВД Латвии и, поверь, был там не последний.
А позади, между тем, рыская, затяжно сигналя, наседал джип. Теперь у него горели все четыре прожектора, висевшие над лобовым стеклом.
— Они хотят нас достать, держи дистанцию, — наставлял Одинец.
— Не мешай, — повторил Карташов. — Пока мы едем по этой грязи, они никуда не денутся. По бокам кюветы с водой.
— У «черокки» оба моста ведущие, хотя, если они будут наглеть, я их вырублю, — Одинец достал из-за сиденья обрез пятизарядного помпового ружья. — Ты только полюбуйся, Мцыри, что сейчас будет.
— Смотри, не ошибись! Может, это пьяные отдыхающие резвятся, — но Карташов тут же получил красноречивое опровержение своим словам. Со стороны джипа начали стрелять. К их счастью, ухабы и выбоины мешали прицелиться тем, кто находился в джипе, и пули ушли мимо «девятки» в низинные туманы.
— А теперь наша очередь ответить любезностью, — Одинец наполовину высунулся из окна и с левой руки выстрелил против движения. Отдача была столь сильной, что его отмахнуло вперед и он едва не вылетел через лобовое стекло. Однако, удержав равновесие, и перезарядив обрез, он снова изготовился и стал ждать, когда джип появится в поле зрения.
— Мцыри, сместись немного влево, только сделай это резко, — и когда Карташов провел нужный маневр, Одинец начал стрелять.
Верхние прожектора и нижняя правая фара мгновенно погасли. Машина преследователей завиляла, зарыскала и, проехав метров сто пятьдесят, сунулась носом в полную воды канаву. Дверцы джипа открылись и из него начали выбираться люди. Вслед «девятки» понеслись огненные светлячки и два из них, пробив заднюю стенку кузова, застряли в сиденье. В салоне запахло паленой обшивкой и порохом.
— Ты, Мцыри, надеюсь, помнишь наш уговор? — неожиданно спросил Одинец.
— Помню.
— Только не к Блузману! Можешь завезти мой труп в лес и там бросить на съедение муравьям. Без обиды… Так как ты там пел: «Сухо щелкнул затвор, оглянулся зека… »
— «Сука!» — выдохнул он и взглянул в облака»… Дай, Саня, сигаретку, свои я где-то выронил..
— А это плохо, оставил ментам вещдок… Приедем домой, выпьем водки, а ты возьмешь гитару… Слушай, Серго Орджоникидзе, почему ты с комвзводом Бандо не мог найти общего языка? Что он — распоследний мудак?
— У нас с ним противоположные взгляды…
— На жизнь? Так у всех они разные. Я уверен, что и ты не согласен с тем, что мы сегодня делали.
Карташов молчал.
— Конечно, не согласен, — повторил Одинец, — твое ментовское чистоплюйство не хочет с этим мириться.
— Возможно, — сквозь зубы процедил Карташов. — Но этого мужика, который с автоматом, брать не следовало. Он практически целый и сейчас, наверное, уже пришел в себя.
— Это не нам решать. Одной мрази больше-меньше, что от этого в природе изменится? Да ни хрена! Один волкодав ушел, другой пришел. Даже два придут на его место, поэтому отстрел никакого баланса между человеком и хищником не нарушит… Сейчас сворачивай на щебенку, объедем Балашиху.
— Лет десять назад я бы тебя за такие разговоры отдал бы под суд офицерской чести.
— Десять лет? Знаешь, сколько биллионов километров Земля вместе с нами пролетела с тех пор?
— А ты знаешь?
— Предполагаю. Ну, давай считать… В секунду она пролетает 30 километров, в минуту — 1800, а за сутки? А за год, пять лет? Охренеешь! Вечность отделяет нас от тех лет. А ты все топчешься на месте.
— Где ты, Саня, набрался всей этой ахинеи? — уже веселее спросил Карташов.
— У Гафарова, которого четыре месяца назад застрелил киллер. Кстати, у краснопресненских бань, на волне кайфа и полного благополучия.
— Большой, видать, ученый этот Гафаров?
— Большой авторитет. Очень большой! Брод его уважал и каждое воскресенье носит на его могилку цветы. Белые каллы — любимые цветы жертвы российского беспредела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99