ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Могу я успокоить папу и передать ему ваши слова?
Мужчина. Вполне. Я очень уважаю его и желаю ему добра и все мои поступки только этим и продиктованы…
Женщина. Спасибо вам… Мы с мамой исстрадались, не можем смотреть, как он каждый день мучается… Боли невыносимые, а принимать обезболивающие наркотики он наотрез отказался…
Мужчина. И правильно делает, наркотики — это дорога в никуда… .Так что ждите, это может произойти в любой день и в любой час.
Гудки. И тут же снова сигнал — это был Одинец.
— И все секреты? — разочарованно произнес он. — Я думал речь пойдет о ста труппах и ста миллиардах отмытых бабок… .Как ты думаешь, о ком тут шла речь?
— О какой-то довольно высокопоставленной шишки.
— И что теперь будем делать?
— А это не нам решать — что тут достойно внимания, а что нет… Главное, что техника сработала и ты сегодня мне ставишь ящик коньяку…
— Тебе и себе тоже… Упьюсь до чертиков.
Когда они вернулись в Ангелов переулок и вместе с Бродом прослушали еще раз кассету, Вениамин сказал:
— Кто это сработал? — он положил руку на магнитофончик.
Одинец, ухмыляясь, кивком головы указал на Карташова.
— Мцыри тире Кулибин…
— Продолжайте, орлы, в таком же духе… Когда теперь этот Иван Трофимович собирается выходить на связь с этой Татьяной Ивановной?
— Об этом не было сказано ни слова. Она в расстроенных чувствах и, видимо, ждет подачи от Музафарова… Насколько я понимаю, в их беседе есть что-то такое, что их объединяет и вообще я чувствую интригу… И об этом говорит откровенная маскировка в их разговоре.
— Передайте технику Валентину, пусть он записывает все телефонные разговоры этого Музафарова, — сказал Брод. — Ведь по номерам телефонов не проблема узнать адреса?
— Разумеется, не проблема, если, конечно, линия не связана с ФАПСИ, что в данном случае совершенно не исключается, — сказал Карташов. — И если это так, то доступа к абоненту у нас не будет…
— Ну и черт с ними, лишь бы это не были провокаторы… Я думаю, этому Музафарову можно доверять, — подвел черту под разговором Брод.
Однако в тот день все пошло по-другому расписанию. В дверь постучали и в кабинет вошел Николай. Обычно его невозмутимый вид сейчас был подвергнут какому-то незримому испытанию. На лице озабоченность, а в глазах нетерпеливые искорки.
— Веня, надо поговорить! — глядя на Брода, сказал он. Видно, на языке у него было что-то конфиденциальное.
— Не мнись, Никола. Здесь чужих нет.
— Дело не в этом…
— Тогда раскалывайся — что на душе?
— На стадионе «Локомотив» побоище. Болельщики петербургского «Зенита» схлестнулись с фанами «Спартака». Мы только что об этом получили сообщение от нашего человека…
— Так в чем же дело? Посылай два санитарных «рафика».
— Не получается. Блузман приболел, а его зам Семенов ехать наотрез отказывается. Послал туда только одну машину.
— Так заплати ему за аккордную работу!
— Я самостоятельно финансовые вопросы не решаю, но дело даже не в этом…
Брод поднялся и подошел к сейфу.
— Одинец уже в машине, — Николай бросил взгляд на Карташова.
— Понятно, — сказал Карташов и тоже встал, пошел на выход.
— Не гони волну, Мцыри! — остановил его Брод. — Вот эти деньги — твой аванс. Вернешься, я тебе их отдам.
Через двадцать минут они были на стадионе. Вернее, у главного входа, где несколько милиционеров сдерживали толпу озверевших молокососов.
— Ты только посмотри, Мцыри, как этот пидор в синей куртке бьет по кумполу мента!
Из прохода хлынула группа пацанов, размахивающих руками. За ними еще одна, видимо, нападавшая сторона.
— Подъедь поближе и встань за киоском, — сказал Одинец. — Я что-то не вижу нашей машины.
— Они что — с ума сошли? Сюда бы сейчас мой взвод, — проговорил Карташов, — мы эту мелюзгу в пять минут заставили бы лежать носами в асфальт…
— Не скажи, молодежь сейчас другая. Тут половина накаченных наркотиками и половина фашистов… Смотри, с каким энтузиазмом они колошматят другу друга дубинами!
— Битва на Чудском озере… Мудаки опоенные, — Карташов нервно закурил. — Видишь, подъехала какая-то «скорая помощь». Может, случайная…
— Здесь случайным делать нечего, — уверено сказал Одинец. — Наши подбирают только с расколотыми черепами, которым все равно уже щи не хлебать. Однако ты посмотри, что тут делается…
Они увидели, как в толпу врезался АТН — огромный фургон, поставленный на шасси «Урала». Омоновский транспорт. Карташову не раз приходилось выезжать на такой машине на операции.
Не успели они сделать по затяжке, как боковые борта открылись и из машины стали выскакивать в полной боевой экипировке омоновцы. В ход пошли щиты, дубинки и томфы. От такого зрелища у Карташова сильно забилось сердце. Он застыл тушканчиком, вытянув шею и как истинный болельщик стал отмечать хорошие и не очень хорошие удары своих бывших коллег.
— Нет, ты только взгляни, что это за рубка! — вскипел Одинец. — А где же наша тачка? Или это вон тот «рафик»?
Омоновцы между тем стали отрезать беснующуюся толпу от улицы, замыкая ее у подножия трибун.
Карташов пошире открыл форточку. Крики, стоны, мат, какие-то непонятные шумы влетали к ним в кабину.
— Нас там сомнут, — сказал он.
Одинец достал из-за пазухи мобильник. Руки подрагивали. Нащелкал нужный номер.
— Слышь, Никола, тут идет мамаево побоище. Один «рафик» есть, но черт знает, как к нему пробраться.
Со стороны стадиона выплеснулась новая волна беснующейся молодежи. Уже рухнули ворота, в щепки разлетелись два киоска.
— Держи! — крикнул Одинец.
Карташов увидел у него в руках целлофановый пакет с белыми халатами. — Быстро переодеваемся и шустрим туда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Мужчина. Вполне. Я очень уважаю его и желаю ему добра и все мои поступки только этим и продиктованы…
Женщина. Спасибо вам… Мы с мамой исстрадались, не можем смотреть, как он каждый день мучается… Боли невыносимые, а принимать обезболивающие наркотики он наотрез отказался…
Мужчина. И правильно делает, наркотики — это дорога в никуда… .Так что ждите, это может произойти в любой день и в любой час.
Гудки. И тут же снова сигнал — это был Одинец.
— И все секреты? — разочарованно произнес он. — Я думал речь пойдет о ста труппах и ста миллиардах отмытых бабок… .Как ты думаешь, о ком тут шла речь?
— О какой-то довольно высокопоставленной шишки.
— И что теперь будем делать?
— А это не нам решать — что тут достойно внимания, а что нет… Главное, что техника сработала и ты сегодня мне ставишь ящик коньяку…
— Тебе и себе тоже… Упьюсь до чертиков.
Когда они вернулись в Ангелов переулок и вместе с Бродом прослушали еще раз кассету, Вениамин сказал:
— Кто это сработал? — он положил руку на магнитофончик.
Одинец, ухмыляясь, кивком головы указал на Карташова.
— Мцыри тире Кулибин…
— Продолжайте, орлы, в таком же духе… Когда теперь этот Иван Трофимович собирается выходить на связь с этой Татьяной Ивановной?
— Об этом не было сказано ни слова. Она в расстроенных чувствах и, видимо, ждет подачи от Музафарова… Насколько я понимаю, в их беседе есть что-то такое, что их объединяет и вообще я чувствую интригу… И об этом говорит откровенная маскировка в их разговоре.
— Передайте технику Валентину, пусть он записывает все телефонные разговоры этого Музафарова, — сказал Брод. — Ведь по номерам телефонов не проблема узнать адреса?
— Разумеется, не проблема, если, конечно, линия не связана с ФАПСИ, что в данном случае совершенно не исключается, — сказал Карташов. — И если это так, то доступа к абоненту у нас не будет…
— Ну и черт с ними, лишь бы это не были провокаторы… Я думаю, этому Музафарову можно доверять, — подвел черту под разговором Брод.
Однако в тот день все пошло по-другому расписанию. В дверь постучали и в кабинет вошел Николай. Обычно его невозмутимый вид сейчас был подвергнут какому-то незримому испытанию. На лице озабоченность, а в глазах нетерпеливые искорки.
— Веня, надо поговорить! — глядя на Брода, сказал он. Видно, на языке у него было что-то конфиденциальное.
— Не мнись, Никола. Здесь чужих нет.
— Дело не в этом…
— Тогда раскалывайся — что на душе?
— На стадионе «Локомотив» побоище. Болельщики петербургского «Зенита» схлестнулись с фанами «Спартака». Мы только что об этом получили сообщение от нашего человека…
— Так в чем же дело? Посылай два санитарных «рафика».
— Не получается. Блузман приболел, а его зам Семенов ехать наотрез отказывается. Послал туда только одну машину.
— Так заплати ему за аккордную работу!
— Я самостоятельно финансовые вопросы не решаю, но дело даже не в этом…
Брод поднялся и подошел к сейфу.
— Одинец уже в машине, — Николай бросил взгляд на Карташова.
— Понятно, — сказал Карташов и тоже встал, пошел на выход.
— Не гони волну, Мцыри! — остановил его Брод. — Вот эти деньги — твой аванс. Вернешься, я тебе их отдам.
Через двадцать минут они были на стадионе. Вернее, у главного входа, где несколько милиционеров сдерживали толпу озверевших молокососов.
— Ты только посмотри, Мцыри, как этот пидор в синей куртке бьет по кумполу мента!
Из прохода хлынула группа пацанов, размахивающих руками. За ними еще одна, видимо, нападавшая сторона.
— Подъедь поближе и встань за киоском, — сказал Одинец. — Я что-то не вижу нашей машины.
— Они что — с ума сошли? Сюда бы сейчас мой взвод, — проговорил Карташов, — мы эту мелюзгу в пять минут заставили бы лежать носами в асфальт…
— Не скажи, молодежь сейчас другая. Тут половина накаченных наркотиками и половина фашистов… Смотри, с каким энтузиазмом они колошматят другу друга дубинами!
— Битва на Чудском озере… Мудаки опоенные, — Карташов нервно закурил. — Видишь, подъехала какая-то «скорая помощь». Может, случайная…
— Здесь случайным делать нечего, — уверено сказал Одинец. — Наши подбирают только с расколотыми черепами, которым все равно уже щи не хлебать. Однако ты посмотри, что тут делается…
Они увидели, как в толпу врезался АТН — огромный фургон, поставленный на шасси «Урала». Омоновский транспорт. Карташову не раз приходилось выезжать на такой машине на операции.
Не успели они сделать по затяжке, как боковые борта открылись и из машины стали выскакивать в полной боевой экипировке омоновцы. В ход пошли щиты, дубинки и томфы. От такого зрелища у Карташова сильно забилось сердце. Он застыл тушканчиком, вытянув шею и как истинный болельщик стал отмечать хорошие и не очень хорошие удары своих бывших коллег.
— Нет, ты только взгляни, что это за рубка! — вскипел Одинец. — А где же наша тачка? Или это вон тот «рафик»?
Омоновцы между тем стали отрезать беснующуюся толпу от улицы, замыкая ее у подножия трибун.
Карташов пошире открыл форточку. Крики, стоны, мат, какие-то непонятные шумы влетали к ним в кабину.
— Нас там сомнут, — сказал он.
Одинец достал из-за пазухи мобильник. Руки подрагивали. Нащелкал нужный номер.
— Слышь, Никола, тут идет мамаево побоище. Один «рафик» есть, но черт знает, как к нему пробраться.
Со стороны стадиона выплеснулась новая волна беснующейся молодежи. Уже рухнули ворота, в щепки разлетелись два киоска.
— Держи! — крикнул Одинец.
Карташов увидел у него в руках целлофановый пакет с белыми халатами. — Быстро переодеваемся и шустрим туда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99