— Оценщик наконец поднял глаза на Пуглова. — Если не ошибаюсь, этот дуплет принадлежал Бонвивану…— Ну и хрен с ним, — выпалил Ройтс. — Сколько это кольцо стоит?— Пожалуйста, не залупайся, — тихо одернул Пуглов Ройтса. — Мы вас слушаем, дядя Яша. Но что значит «дуплет» и кто такой Бонвиван?— Если коротко…По-моему, в 1969 году я работал в ломбарде. Оценивал, так сказать, поступавший товар. Однажды милиция поставила нас в известность, что разыскивается ювелирное изделие из коллекции Бонвивана. Это, разумеется, кличка, его прихлопнули по заказу какого-то подпольного коллекционера. На Западе такие есть да и у нас хватает…— А почему «дуплет»? — снова спросил Пуглов. — Можно стрелять дуплетом, играть в бильярде, а чтобы кольцо…— Я тоже ничего не понимаю, — на лице Ройтса проглядывало большое недоумение.— Не спешите, хлопцы. Все по порядку…Этот термин пошел от старых ювелиров. Так называется подделка: камень, склеенный из двух частей, из которых только верхняя часть — драгоценный камень. И в этом перстне тоже — снизу горный хрусталь, а сверху наложен настоящий бриллиант. Между прочим, отличный камень. Много чистой воды да и по весу, думаю, не менее пяти-шести каратов…— Значит, нас хотели по дешевке купить? — возмутился Ройтс.— А это смотря с какой стороны смотреть, — ювелир снова вооружился моноклем. — В этом камушке отражена вся мировая диалектика. Если судить по его номинальной стоимости, то красная ему цена три-три с половиной тысячи долларов, но если взглянуть на него с точки зрения завзятого коллекционера, то, извините, у этой вещицы цены нет…Пуглов с Ройтсом переглянулись.— С трудом верится, чтобы этот Бонвиван, будучи коллекционером, не заметил подделки, — усомнился Пуглов.— А вот ту вы не правы. Дело в том, что сделан этот предмет одним находчивым ювелиром из Венеции…Прошло больше ста пятидесяти лет, а кто скажет, что это не цельный бриллиант? Чистой воды! Но весь фокус в том, что этот Бонвиван только и собирал изделия из дуплетов…Это редкий вкус. Когда его убили, все разлетелось по малинам и барахолкам. Поэтому я и говорю, что за этой вещицей может тянуться нехороший след…Но повторяю, меня не интересует, где и у кого вы его взяли…— Тогда нам проще с вами говорить. Мы хотели бы это колечко продать. И с нашей стороны все чисто, мы, если можно так выразиться, только посредники.— Посредники и только, — заверил Ройтс.— Что, на мель сели?— Это мягко сказано, — подтвердил Пуглов.— Ради твоей мамы, Алик, я могу вас выручить, но, боюсь, предложенная мной сумма вас не устроит.Хитрый ювелир, умеет торговаться.— Называйте свою сумму, — Пуглов старался смять в голосе нотки нетерпения.— Полторы тысячи, естественно, в зеленом исчислении. Вещь неизвестного происхождения и я не хочу рисковать…— Когда сможем получить деньги? — тут же откликнулся Ройтс.Но Плинер вопрос Ройтса проигнорировал. Обращаясь к Пуглову, он сказал:— Через пару дней. Я позвоню твоей матери…Кольцо можете оставить у меня.Пуглов согласно кивнул.Ройтс бросил удивленный взгляд на Альфонса. В нем был вопрос: «Как это оставить?» Однако Пуглов сказал:— Я понимаю, дядя Яша, бриллиант устал и ему надо отдохнуть.Ювелир осторожно взял в руки кольцо и спрятал в нижний ящик стола.На улице Ройтс накинулся на Пуглова.— Ты что, Алик, сдурел? Практически незнакомому человеку отдал бриллиант…— Полубриллиант! — поправил друга Альфонс.— Неважно! Зато это бриллиантовый дуплет, великая редкость, — Игорь пыхал сигаретой. Этот дядька для нас десятая вода на киселе, а ты перед ним расшаркиваешься: «Дядя Яша, я вас понимаю…» Конечно, понимаешь, как таких, как мы, лохов обводят вокруг пальца вот такие дяди Яши…Теперь иди доказывай…— А я бы на его месте сделал бы то же самое. Откуда он знает, кто мы, и вечером не пришли бы к нему с мусорами. А деньги он отдаст, никуда не денется. Меня удивляет другое: неужели Рощинский причастен к убийству Этого, как его…Бонвивана?— Этот хряк мне с самого начала не понравился. Что-то он вертит и крутит, как Лелька моя жопой. То взялся за Симчика, то подсунул нам стекляшку, за которую тем не менее можно срок схлопотать.— И это все претензии к нему?— Знаешь, между прочим, на какую мысль меня дуплет навел?— Не морочь ни себе, ни мне голову, — отмахнулся Альфонс.— А я кадыком чувствую, если его хорошенько потрясти, из этого Буратинки посыплется и золотишко и бриллианты. Судя по этому кольцу, или у него таких дуплетов черпаками хлебай, или же это самая пустяковая вещь из его золотых запасов…— А почему тебе надо трясти именно Толстяка, потряси лучше свою Монтану с Королем. У них, я думаю, чулок ничуть не меньше.— Сравнил хрен с пальцем! У Монтаны, разумеется, деньжура из ноздрей прет, но она же еще не дошла до того, чтобы расплачиваться бриллиантами. А твой дядя Рощинский очень похож на подпольного миллионера. Копыта этот Корейко отбросит — привет родне, все добро останется потомкам…— Не знаю, — раздраженно сказал Пуглов, — я не местный…Но, если серьезно, я сам видел, как он в сквере собирает бутылки…— Это для маскировки. А может, бздык на фоне синдрома Плюшкина?— Не знаю, — повторил Альфонс и стал рассматривать костяшки руки, которой он сбил с ног Короля.По дороге домой, они заехали к Поэту — бывшему журналисту, находящемуся в очень тесных отношениях с алкоголем.— Сколько он тебе должен? — поинтересовался Пуглов.— Дело не в количестве долга, а в сроках его невозвращения. Я понимаю, безработица, вечный запой, но при чем тут мои бабки? Три года и все — завтра. Завтра…Ройтс имел неосторожность дать Поэту пятьсот долларов на поездку за радиоаппаратурой в Арабские Эмираты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61