Упускать такую возможность было бы глупо.
Чиун пошел по пути, проторенному массивным телом зверя, шагая под углом к направлению движения людей, которых преследовал до сих пор. Он не знал и не мог знать, с какой скоростью перемещается животное, но куча экскрементов была свежая, и Чиун не сомневался в том, что оно где-то рядом.
Какая удача, подумал он, что преследуемые не наткнулись на животное, а оно, в свою очередь, на них. Люди непременно постарались бы его убить, и если бы это им удалось, мастер Синанджу лишился бы удовольствия прокатиться по джунглям верхом.
Увидев, что следы лесного гиганта сворачивают к воде, Чиун заметил направление и побежал наперерез, подумав, что было бы неплохо перехватить животное у реки.
Он пробежал около полумили, не выказывая и следа усталости, когда деревья внезапно расступились, и впереди послышался звук текущей воды. Чиун замедлил шаг и бесшумно приблизился к реке, подойдя к намеченной жертве со спины.
Он знал о том, что слоны повсеместно используются в Юго-Восточной Азии как вьючные животные. Некоторых из них выращивают специально для работы, других привозят из-за границы – зачастую контрабандой. Толстокожий великан, которого рассматривал Чиун, все еще носил на себе остатки полусгнившей упряжи, которая выдавала в нем беглеца.
А это значило, что он знаком с людьми и, возможно, ненавидит их. Погонщики-азиаты славятся невероятной жестокостью – во всяком случае, по западным меркам, – и в газетах то и дело мелькают сообщения о том, что «норовистый» слон взбунтовался против хозяина, выместив на нем злобу с помощью бивней, хобота и сокрушающей тяжести своего тела.
Чиун не боялся, что слон пропорет его бивнем или затопчет. Он вполне мог бы уничтожить огромного неуклюжего зверя, хотя это и потребовало бы определенных усилий, но у мастера Синанджу был другой план.
Пока слон пил из реки, Чиун обошел его и медленно приблизился с подветренной стороны. Теперь животное не могло учуять его запах, а густое зловоние, ударившее в ноздри Чиуна, было пустячной платой за возможность застать слона врасплох.
Сократив дистанцию до десятка шагов и по-прежнему оставаясь на безопасном расстоянии, Чиун остановился и скрестил руки на груди, рассматривая слона. Из его горла послышался низкий вибрирующий гипнотический звук.
Слон замер. Кончик его хобота застыл на полпути между водой и маленьким пунцовым ртом. Несколько мгновений спустя серое чудовище повернуло голову и посмотрело на Чиуна сузившимися крохотными глазками, в которых сквозило подозрение.
Чиун прекратил выводить трель и обратился к лесному гиганту по-корейски. Он не надеялся, что слон его поймет, но знал, сколь важен успокаивающий голос на первом этапе установления контакта человека и животного. По мнению Чиуна, слон обладал интеллектом наравне с большинством белых людей, которых он знал, а памятью превосходил любого из них. Он наверняка помнил страдания, которые ему причиняли людские руки, но Чиун не сомневался в том, что умный зверь без труда сумеет отличить одного человека от другого.
Чиун продолжал свой монолог около пяти минут. Увидев, что слон не выказывает враждебных намерений, он осторожно двинулся вперед, делая по одному шагу за раз. Он старательно избегал резких движений, продолжая говорить все тем же умиротворяющим тоном, и наконец приблизился к животному вплотную и погладил его шкуру кончиками пальцев. Слон предостерегающе фыркнул, но старый кореец ничуть не испугался и ответил вибрирующим звуком, который подействовал на толстокожего, словно успокаивающее лекарство.
Потом Чиун позволил слону обнюхать себя и ощупать мягким «пальцем» хобота. Так прошли еще пять минут. Кореец улучил удобный момент и приступил к решительным действиям. Как правило, погонщики управляют слонами при помощи команд, приказывая опуститься на колени или поднять себя на спину хоботом, но Чиун предпочел иной метод. Он отступил на четыре шага, разбежался и взобрался по боку серой громадины, как будто там были вырублены ступени. Уже в следующую секунду он сидел на шее гиганта, упираясь коленями в его загривок позади висячих ушей.
Потом была секунда, когда животное вздрогнуло и, казалось, уже было готово развернуться и сбросить седока, но тот вновь издал воркующий звук, и слон успокоился. Чиун позволил ему напиться и слегка подтолкнул толстокожего правой пяткой, заставляя его повернуть к востоку. Еще один толчок – на сей раз обеими ногами, – и Чиун двинулся в путь.
Для того чтобы направить слона по следам экспедиции, потребовалось немало терпения и выдержки, но Чиуну некуда было спешить. Дни утомительного пешего похода по грязным тропинкам подошли к концу.
Теперь Чиун путешествовал со всем удобствами.
* * *
Очнувшись, Одри Морленд первым делом почувствовала немилосердную пульсирующую головную боль. Создавалось впечатление, будто во время обморока в ее череп забралась компания гремлинов, и теперь эти крохотные зловредные существа лихорадочно обустраивают помещение, расставляя мебель по своему вкусу.
Она знала, что ее оглушил Рентой Уорд, хотя самого удара не увидела. Рентой Уорд оказался проворным малым, но не беда: когда настанет время сводить счеты, Одри будет настороже. Как выяснилось, ловкость его рук не ограничивается дойкой змей и любовной игрой, которая способна довести женщину до безумия.
Руки...
Второе, что заметила Одри, было то, что ее руки связаны за спиной. Еще секунду спустя она почувствовала, что ее губы стянуты кляпом, а дуновение ночного ветерка, холодившее обнаженную плоть, свидетельствовало о том, что доктор Уорд оторвал рукава ее рубашки и пустил их в ход, чтобы лишить Одри возможности двигаться и издавать звуки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79