— Итак, я прямо перехожу к делу, — заявил Смит. — В последнее время, Римо, с вами стало трудно работать. Невероятно трудно.Чиун улыбнулся, его старое, морщинистое лицо медленно поднялось и опустилось — он кивнул. Увы, отметил он, все эти долгие годы он сносил непочтительность Римо молча и терпеливо, не давая никому в мире заподозрить, каково это — расточать великое наследие мудрости Синанджу перед столь недостойным существом. Своим высоким скрипучим голосом Чиун сравнил себя с прекрасным цветком, которому посвящена его поэма, — на него наступают, но он, не ропща, опять выпрямляется, чтобы вновь явить миру свою красоту.— Прекрасно, — сказал Смит. — Я надеялся найти у вас понимание. Действительно надеялся.— А мне на это плевать — и тоже действительно, — сказал Римо.— В присутствии императора Смита ты смеешь говорить такие слова Мастеру Синанджу! — сказал Чиун.Пергаментное лицо затуманилось глубокой печалью, и Мастер Синанджу опустился на пол каюты. Голова его торчала из малинового с золотом кимоно, как из гигантской шляпки гриба. Римо знал, что под кимоно тонкие пальцы с длинными ногтями тесно сплетены, а ноги скрещены.— Хорошо, — сказал Смит. — Великолепный Мастер Синанджу, вы сотворили чудо из Римо. Вы, как и я, находите, что с ним трудно иметь дело. Я готов предложить вам вознаграждение, в десять раз превосходящее то, что мы переправляем к вам на родину сейчас, если вы согласитесь обучить вашему искусству других.Чиун кивнул и улыбнулся. Так улыбается согретое полуденным солнцем озеро, ожидая, пока ночная прохлада остудит его воды. Именно столько и причитается Дому Синанджу! И даже много больше.— Я готов увеличить плату, — сказал Смит. — В двадцать раз больше, чем мы платим сейчас.— Послушай, что я тебе скажу, папочка, — сказал Римо Чиуну. — Подводная лодка, которая доставляет золото в твою деревню, стоит больше самого золота. Так что он не так уж много тебе предлагает.— В пятьдесят раз больше, — набавил Смит.— Ты видишь. Видишь, чего я стою, — обратился Чиун к Римо. — Сколько платят тебе, белое существо? Твои же собственные белые предлагают увеличить мое вознаграждение в десять раз. В двадцать раз. В сто раз. А ты? Кто тебе что-нибудь предлагает?— Ладно, — согласился Смит. Ему-то казалось, что он предлагал увеличить вознаграждение всего в пятьдесят раз. — Пусть будет в сто раз. Восемнадцатикаратное золото. Это такое золото, которое...— Да знает он, знает, — сказал Римо. — Дайте ему бриллиант, и он на ощупь определит все его изъяны. Это же ходячая ювелирная лавка. Он знает наперечет половину самых крупных камней в мире. Рассказывать Чиуну про золото все равно что просвещать папу римского насчет мессы.— Чтобы позаботиться о своей бедной деревне, мне пришлось кое-что узнать о реальной стоимости некоторых вещей, — скромно заметил Чиун.— Спросите его, сколько стоит голубоватый бриллиант чистой воды в два карата на рынке в Антверпене, — сказал Римо Смиту. — Ну, давайте. Спросите его.— От имени нашей организации и от имени американского народа, которому она служит, я выражаю вам благодарность, о Чиун, Мастер Синанджу. А вы, Римо, будете получать хорошее ежегодное пособие до конца вашей жизни. Вы уйдете в отставку. Вы сможете дожить до преклонных лет и умереть в своей постели, зная, что хорошо потрудились на благо нашей страны.— Я вам не верю, — сказал Римо. — Я получу один чек, может быть — второй, а потом однажды открою дверь, и порог взорвется у меня под ногами. Вот в это я верю.Римо навис над Смитом и провел левой рукой у него под подбородком, давая понять, что может прямо сейчас голыми руками его убить. Римо хотел подавить Смита телесной силой. Но этот железный человек не испугался.Недрогнувшим голосом он повторил свое предложение тому, кто составлял самое важное звено всей организации. Римо был ее главным разящим оружием, человеческим существом, у которого все резервы организма использовались на сто процентов. Как Чиун сумел этого добиться от Римо, Смит не знал. Но раз он проделал это с одним человеком, он сможет проделать то же самое и с другими.— Теперь послушайте, что предлагаю вам я, Смитти, — сказал Римо. — Я выхожу из игры. И если вы не будете пытаться убить меня, я не стану убивать вас. Но если вдруг случайно в радиусе пяти футов от меня кто-то будет отравлен, или вдруг такси потеряет управление на улице, по которой я иду, или неподалеку от меня случится ограбление и кто-то выстрелит в мою сторону, то я расскажу всему миру про секретную организацию под названием КЮРЕ, которая действовала вопреки конституции с согласия правительства, потому что правительство ничего не могло добиться, оставаясь в рамках закона. И как ничто не улучшилось, а все стало хуже и хуже, только то там, то здесь стали исчезать трупы. А потом я ввинчу ваши кислые губы в ваше кислое сердце, и мы будем квиты. А пока — прощайте!— Сожалею, что вы недовольны результатами нашей деятельности, Римо. Правда, я заметил ваше недовольство уже некоторое время назад. Когда это началось? Если я имею право спросить.— Началось, когда людям стало небезопасно ходить по улицам, а я продолжал мотаться повсюду по вашим секретным заданиям. Страна катится ко всем чертям. Человек вкалывает по сорок часов в неделю, а потом появляется какой-нибудь сукин сын и говорит ему, что он не имеет право есть мясо и что он должен делиться едой со своего стола с толпой бездельников, которые ни черта не делают, да еще всячески его поносят. Хватит с меня этого. А тот сукин сын, который это говорит, чего доброго, получает тысячу долларов в неделю в каком-нибудь государственном учреждении только за то, что повсюду твердит, какая ужасная у нас страна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53