Ночь принесла прохладу. Едва они вышли из здания, дверь захлопнулась, и ее заперли изнутри.— О Боже, что я сделал? В чем я провинился? — стонал сержант Плескофф.Чиун хихикнул и сказал Римо по-корейски, что он пытается побороть волну, вместо того чтобы плыть вместе с ней.— Если я утону, то не один, папочка, мрачно ответил Римо. Глава 5 Держать человека за ухо так, что еще чуть-чуть — и оно оторвется, куда надежнее, чем лошадь за поводья. К тому же это весьма эффективное средство получения информации. Пусть хозяин уха испытывает легкую боль очень больно делать не надо, — и он начнет отвечать на ваши вопросы. Если он явно лжет, добавьте немного боли, и тогда он сам превратит свое тело в детектор лжи. Тут нужна не сила, а точный расчет.Сержант Плескофф — его правое ухо по-прежнему было зажато между пальцами Римо — решил, что ночью улицы выглядят весьма странно.— Считай, что ты в дозоре, — сказал Римо. — Сейчас будешь патрулировать свой участок.Три черные тени копошились возле одного из домов. Темнокожая девушка крикнула:— Ма, это я! Впусти меня, слышь?Другой тенью был молодой негр. Его рука, сжимавшая дешевую ножовку с рукоятью наподобие пистолетной, находилась у горла девушки.— Совершается преступление, — прошептал Римо, указывая на противоположную сторону улицы.— Да. Плохие жилищные условия — преступление против представителей Третьего мира.— Нет, — поправил Римо. — Ты не экономист. Ты не эксперт по жилищной политике. Ты полицейский. Смотри лучше. Парень держит пилу у горла девушки. Это как раз для тебя.— Интересно, зачем он это делает?— Нет, не то. Ты не врач-психиатр, — снова возразил Римо и повернул ухо сержанта до критической точки. — Думай дальше. Что ты должен сделать?— Пикетировать муниципалитет с требованием создать рабочие места для афро-американской молодежи?— Мимо, — сказал Римо.— Провести антирасистскую демонстрацию? — предположил сержант Плескофф в промежутке между приступами боли.— Никакого расизма в данном случае, сержант Плескофф. И жертва, и преступники — все черные, — сказал Римо.Один из бандитов заметил Римо, сержанта и Чиуна. Очевидно, он решил, что троица не стоит его внимания, и снова повернулся к двери, ожидая, пока мать девушки откроет ее.— Ну ладно, старуха, — сказал негр постарше. Настало время для прямых угроз. — Щас мы распилим Дельфинии горло. Слышь? Открывай дверь и задирай юбку. Сыграем в папу-маму. Будет ночь удовольствий вам обеим.— Итак, очевидно: попытка группового изнасилования, вполне вероятно ограбление и, я бы сказал, очень возможно, что и убийство, — резюмировал Римо. — А ты, Чиун?— Что я? — спросил Чиун.— Ты бы так не сказал? Я правильно назвал состав преступления?— Преступление — это юридический термин, — сказал Чиун. — Я вижу двоих мужчин, совершающих насилие в отношении девушки. Кто знает, какое у нее есть оружие? Никто. Чтобы вынести окончательный вердикт, я должен точно отделить правду от лжи, а я знаю только одну правду: как правильно дышать, двигаться и жить. Итак, правы ли они? Нет, они все не правы, потому что дышат неправильно, а движутся в полусне. — Так завершил свою речь мэтр Чиун, президент Коллегии адвокатов и Генеральный прокурор в одном лице.— Ну вот, видишь? — Сержант Плескофф сделал еще одну попытку увильнуть от ответственности.— Ты должен арестовать их, — велел Римо.— Их двое, я один.— У тебя пистолет, — напомнил Римо.— Арестовать — и подвергнуть опасности мою пенсию, выслугу лет, бесплатную форменную одежду и все прочее? Они не нападают на полицейского. Эта девушка слишком молода, чтобы быть полицейским.— Или ты применишь оружие против них, или я применю его против тебя, — сказал Римо и отпустил ухо сержанта.— Ага, ты нападаешь на полицейского и угрожаешь его жизни! — заорал Плескофф и выхватил пистолет.Пальцы крепко вцепились в черную рукоятку полицейского кольта 38-го калибра. Револьвер был заряжен великолепными тяжелыми свинцовыми пулями, с надрезом посередине наподобие пули «дум-дум», способными разнести в клочья физиономию противника Плескоффа. Применение таких пуль было запрещено не только при охране порядка в Нью-Йорке, но и, согласно международной Женевской конвенции, в военных целях во всем мире. Но сержант Плескофф знал, что пользуется оружием только для самообороны. Оружие необходимо, когда покидаешь пределы Аспена, штат Колорадо. Он всегда выступал в поддержку законов, запрещающих ношение оружия, потому что это позволяло ему быть на хорошем счету у начальства. Какая разница — законом больше, законом меньше. Это — Нью-Йорк. Здесь огромное множество законов, самых гуманных законов во всей стране. Но действует только один закон, и сейчас сержант Плескофф собирался провести его в жизнь. Закон джунглей. На него напали, ему чуть было не оторвали ухо, ему угрожали, и сейчас этот свихнувшийся тип из ФБР заплатит за это.Но револьвер словно бы выплыл из его руки, а пальцы судорожно сжали воздух. Парень из ФБР, одетый слишком небрежно для агента ФБР, вроде бы поднырнул под револьвер, слился с ним — и вот уже револьвер у него в руках. И он протянул его сержанту, и Плескофф взял револьвер, и снова попытался выстрелить, и у него опять ничего не вышло.— Или они, или ты, — сказал Римо.— Резонно, — согласился сержант Плескофф, все же не до конца уверенный, не сочтет ли комиссия, проводящая служебное расследование, данный случай превышением необходимой обороны.Расстояние вполне позволяло произвести прицельный выстрел. Ба-бах!Негр повыше упал, голова его дернулась, как у куклы-марионетки. Бах! Ба-бах! Выстрел перебил позвоночник второму бандиту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53