— Спасибо, — произнес он после того, как президент прочел послание Бобби Джека. — Мы продолжим расследование.Президент понял, что сейчас раздастся короткий щелчок — Смит повесит трубку, — поэтому он поспешно сказал:— Одну минуту.На другом конце трубки воцарилось молчание, потом снова послышался голос Смита:— Да, сэр.— Скажите, вам нравится ваша работа? — поинтересовался президент.— Нравится ли мне работа? — переспросил Смит.— Да. Так как? Вам нравится то, что вы делаете?Снова наступило короткое молчание, потом Смит сказал:— Я никогда об этом не задумывался, сэр. Я не знаю.На этот раз президенту не удалось ничего сказать, прежде чем телефон отключился.Римо позвонил Смиту из автомата возле Центрального парка в Нью-Йорке. Чиун остался в машине, припаркованной в неположенном месте на Пятой авеню.— Ливийцы ничего не знают, — доложил Римо.— Президент получил записку от Бобби Джека, — сообщил Смит.— Что в ней?— Его захватила организация под названием ПЛОТС. Похоже на сионистов.— ПЛОТС? — переспросил Римо. — Вы шутите.— Нет. Именно ПЛОТС.— Кто они такие?— Не знаю. В нашем досье таких нет. Сейчас пытаюсь выяснить, что бы это могло быть.— Вы полагаете, что эта самая ПЛОТС имеет отношение к звезде Давида и свастике, обнаруженным на месте преступления? — поинтересовался Римо.Он почувствовал, как на том конце провода Смит пожал плечами, словно хотел сказать: «Кто знает?»— По крайней мере, одна вещь прояснилась, — произнес шеф вслух. — Президент не имеет никакого отношения к похищению Биллингса, иначе он не стал бы к нам обращаться, а попытался бы держать нас в неведении.— Хорошо, — сказал Римо, — но есть еще одна загадка. Кто эта мисс Лестер из Государственного департамента. Она постоянно переходит мне дорогу.— Подождите у телефона, — попросил Смит.Римо положил трубку на плечо: он знал, что Смит включил компьютер на столе и загрузил имя Лестер. Он обвел взглядом Центральный парк. Когда-то это был чудесный лесной массив в городской черте, но теперь там более-менее безопасно появляться только с двенадцати до трех дня, и то лишь в сопровождении вооруженной охраны.В трубке послышался голос Смита.— У вас есть описание ее внешности?— Высокая, под шесть футов. Блондинка, волосы заплетены в косички. Фиолетовые глаза.— Подождите.Римо посмотрел на машину, стоявшую у тротуара: глаза Чиуна были закрыты, он отдыхал.— Получен отрицательный ответ, — сказал наконец Смит. — В Госдепартаменте нет никого, соответствующего данному описанию. В нашем списке агентов, находящихся на службе у США, такого имени не обнаружено, по описанию тоже никто не подходит.— Отлично, — произнес Римо.— Чего ж хорошего?— Пока это наша единственная зацепка.— Слабая, надо сказать, зацепка, — заметил Смит. — Похоже, она тоже его ищет.— Ерунда, — голос Римо звучал беззаботно. — Все это детали. Главное, она знает, что он пропал. Ей откуда-то об этом известно, и для нас это уже кое-что. Дайте мне знать, как только удастся что-нибудь выяснить относительно ПЛОТС. ПЛОТС... Ха! Глава шестая Когда Римо вошел в свой номер с видом на Центральный парк, Чиун как раз выключал телевизор. Он повернулся к Римо — его лицо горело возбуждением.— Теперь я знаю, что делать, — сообщил он.— Отлично, — бросил Римо и плюхнулся на диван, повернувшись к Чиуну: тот не стал бы говорить, если бы не видел глаз собеседника.Кореец встал у Римо в ногах и посмотрел ему прямо в лицо.— И тебя не интересует, что я решил? — Чиун внимательно вглядывайся в Римо, следя за реакцией.— Конечно-конечно, — ответил Римо. Интересно, что из увиденного по телевизору так возбудило Чиуна?— Я приму участие в Олимпийских играх. И получу золотую медаль.— Прекрасная мысль — за исключением того, что пока не придумали никакого вида спорта для наемных убийц.— Дурачок, я не собираюсь выступать в качестве наемного убийцы.— А в качестве кого ты собираешься выступать?— Да кого угодно, — ответил Чиун.— Ну, извини, — процедил Римо.— Извинения принимаются. Я могу выступать в любом виде программы. Сегодня я весь день смотрел телевизор и видел, как все эти люди бегают, прыгают — и так, и с шестом, — поднимают тяжести, занимаются метанием диска и копья... У меня все это получится лучше, чем у них. Итак, еду! И точка.Римо так и подскочил на диване. Чиун расположился напротив него на полу.— Но зачем? — вопросил Римо. — Ты знаешь, что можешь это делать, я знаю, что ты можешь, так зачем же тебе куда-то ехать?— Я хочу, чтобы все знали, на что я способен!— Помнится, как-то однажды ты сказал мне, что осознание своих достоинств — уже достаточное признание для думающего человека, — заметил Римо.— Забудь, что я говорил, — возразил Чиун. Он сложил руки на груди, и его пальцы с длинными ногтями исчезли в необъятных рукавах белого шелкового кимоно. — Я еду.Римо взглянул на него. Он ни минуты не сомневался, что Чиун проглотит с потрохами всех этих олимпийских призеров, но откуда вдруг эта жажда славы?— А что тебе это даст? — поинтересовался Римо.— Приглашения сниматься в рекламе, — ответил Чиун. — Ешьте овсянку «Уито», завтрак, который ест Чиун, чемпион. Чиун, чемпион, бегает только в кроссовках «Тайгерпо». Чиун, чемпион, неотразим в рубашках от «Сэнфорда». Я видел это, Римо. Даже те, кто только и умеет, что плавать, и то снимаются в рекламе. Их приглашают на телевидение, и они, сами дураки дураками, получают миллионы за то, что произносят эти слова.— Но ведь ты не ешь овсянку «Уито» и не носишь кроссовок, тем более кроссовок «Тайгерпо». Рубашки от «Сэнфорда»? Но я никогда не видел, чтобы ты был одет во что-то кроме кимоно!— Ну, немножко совру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35