Он лично доставит пленку в Москву. Это, конечно, рискованно, но...Полковник Дитко спустился в цокольный этаж посольства и отпер комнату для допросов, вход в которую был запрещен в соответствии с его собственным приказом.Сэмми Ки вздрогнул и проснулся. Он лежал на тюфяке. В последние дни он много спал. Сначала он никак не мог уснуть из-за нервного перенапряжения, но после полутора дней неволи к нему в душу закрался леденящий холод депрессии, а когда он впадал в депрессию, то всегда помногу спал. В данном случае это был спасительный сон.— Встать! — приказал Дитко.Сэмми поднялся, протирая сонные глаза.— Слушай меня. Вот тебе запас еды и воды и таз для отправления естественных надобностей. Ближайшие три дня я не смогу обеспечить тебе туалет. Не бойся, я тебя не брошу. Я отправляюсь в Москву, мне надо лично переговорить с Генсеком. А ты пока посидишь взаперти. Единственный ключ я увожу с собой. И не вздумай звать на помощь! Во всем посольстве я один знаю, что ты здесь. Если тебя обнаружит кто-нибудь еще, с жизнью можешь распрощаться.— Понятно, — безжизненным голосом ответил Сэмми Ки.— От Сан-Франциско ты очень далеко, — напомнил полковник Дитко.— Знаю.— Хорошо. Я вернусь через три дня.— А если нет?— Для тебя будет лучше умереть от голода, чем обнаружить свое присутствие. Ясно?Дверь захлопнулась, и Сэмми Ки опустился на пол.Психологический расчет был верен, в этом полковник Дитко не сомневался. Пускай этот американо-кореец его ненавидит или боится — в будущем это может оказаться полезным. Как бы то ни было, ближайшие несколько дней для Сэмми Ки станут заполнены ожиданием полковника Дитко, поскольку его возвращение будет означать для парня свежую еду и избавление от удушающей вони собственных экскрементов.До чего же просто манипулировать этими изнеженными американцами, подумал полковник Дитко. У себя на родине Сэмми Ки и думать не приходилось о еде. А уж туалет и душ — нечто само собой разумеющееся. И вот одного слова Дитко оказалось достаточно, чтобы сделать элементарные удобства чем-то самым желанным — более желанным, чем даже свобода. Это и будет для полковника гарантией сохранности его тайны.Вернувшись к себе, полковник Виктор Дитко снял очки и швырнул на пол.Однако от удара о половицу они не раскололись. Тогда Дитко раздавил их каблуком.После этого он поднял самый большой осколок стекла и прошел к койке.Работа в КГБ СССР не предполагала незапланированных поездок домой ни за какие взятки или просьбы — только по медицинским показаниям.Полковнику Виктору Дитко позарез нужно было попасть в Москву. Он сел на койку и, стиснув зубы, принялся резать себе осколком стекла левый глаз.Он стонал от боли, но утешал себя тем, что грядущее вознаграждение того стоит. Глава 6 — Папочка, удобно тебе? — заботливо спросил Римо. Чиун, Мастер Синанджу, лежал на циновке на полу каюты. Им была предоставлена самая просторная офицерская каюта. В условиях подводной лодки это означало, что при сложенной койке места здесь было едва ли больше, чем в чулане. Старая голова Чиуна покоилась на двух пухлых подушках. Он слегка прикрыл подернутые пеленой карие глаза.— Удобно мне будет тогда, когда наше плавание закончится.— Мне тоже, — поддакнул Римо, опускаясь рядом со стариком на колени.В каюте немного ощущалась качка. По углам, в расставленных Римо курильницах, дымились благовония, отчасти отбивающие противный металлический привкус циркулирующего в замкнутом пространстве воздуха — неизбежный спутник даже новейшей атомной подводной лодки. Римо понадобилось полдня, чтобы развесить по стенам с пластиковой отделкой «под дерево» гобелены из четырнадцати сундуков, в которых были сложены личные вещи Чиуна.— Капитан сказал, к вечеру будем на месте, — произнес он.— Откуда он знает? В этой вонючей посудине не бывает вечера.— Ш-ш, — сказал Римо примирительно. — Нам еще повезло, что подлодка была готова к отплытию.— Я просил тебя проверить золото. Ты это сделал?— За последний час дважды ходил смотреть. Все на месте.— Хорошо. Быть может, это последнее золото, которое Синанджу получит от сумасшедшего Императора Смита.— Не говори так, Чиун.— Все равно, — продолжал старик, по-прежнему держа глаза прикрытыми, — мне хорошо и покойно, потому что мы едем домой. В Синанджу.— Это ты едешь домой, папочка. Синанджу — это твой дом, но не мой.Смит хочет, чтобы я вернулся в Америку.— Как ты можешь вернуться в эту страну? Бросить жену? Детей? Селение?Римо не сдержался и переспросил:— Жену? Детей? О чем ты?— Конечно. Жену ты возьмешь сразу, как мы приедем в Синанджу. И она родит тебе детей. Это твой долг, Римо! Когда меня не станет, продолжать традиции будешь ты. У Синанджу должен быть преемник!— Я польщен, папочка, но не уверен, что смогу это сделать.— Не робей, Римо. Если тебе не удастся найти девушку, которая будет готова смириться с цветом твоей кожи, — я сам тебе ее подберу. Обещаю.— О нет, — простонал Римо. — Никакого сводничества. Хватит! Забыл, как в прошлый раз пытался свести меня с корейской девушкой? Больше я на такой позор не пойду!— Я умираю без настоящего наследника, лишенный внуков, а ты лишь усугубляешь мое страдание детскими капризами.— Мне очень жаль, папочка, что у тебя нет внуков. Но я ничем не могу тебе помочь.— Быть может, если ты не станешь мешкать, я еще доживу до того дня, когда твоя жена понесет под сердцем твоего ребенка. И тогда я смогу спокойно отправляться в мир иной. Этого мне бы хватило. Конечно, это не то, что качать внука на коленях, но меня всю жизнь преследовали неудачи.— Неудачи? Да ты с одного американского контракта заработал для Синанджу больше золота, чем все твои предшественники, вместе взятые!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57