По радио передавали, что местная полиция считает наши ряды очень сплоченными. Я не позволю бить моих людей без разрешения.— Извини, но взорвать эту изящную штучку — плевое дело, — сказал Римо, указывая на массивное мраморное основание. — Один взрыв — и у вас останется только дырка в земле. И никаких телерепортажей.К ним начали присоединяться революционеры, вышедшие из здания церкви: те из них, кто еще мог держаться на ногах. Стоящая в задних рядах Горящая Звезда, она же Линн Косгроув, издала низкий тревожный вопль.— Что это? — спросил Пети.— Это индейская песня, — сказал стоящий с ним рядом человек.— Откуда ты знаешь, черт возьми? — спросил Пети.— Я видел нечто подобное в «Сверкающих стрелах», с Рэндольфом Скоттом и Виктором Мэтьюре. К тому же, я твой министр культуры.Он поставил точку в своей речи, сделав последний глоток из бутылки с наклейкой «Старый дед» и запустил бутылку в мраморный монумент. Она ударилась в брезент и, скатившись на землю, не разбилась.— Братья! — закричала Горящая Звезда. — Не слушайте белого человека. Его язык раздвоен, как язык змеи. Мы должны разрушить памятник насилию, или мы никогда не будем людьми. Под игом белых мы стали пьяницами и ворами.Наше великое прошлое призывает стереть следы господства бледнолицых!— Да! Да! — закричали люди с ружьями в руках.Римо услышал индейский боевой клич.— Братья! — закричал Римо. — Если мы уничтожим памятник, мы ничего не добьемся. А если вы присоединитесь ко мне, у вас будут мясо, бифштексы, пирожки, пиво, жареная рыба и мороженое. Всего навалом.— Кто ты? — спросил министр культуры.— И виски! — заорал Римо.В предвкушении грандиозного набега министр культуры заехал Горящей Звезде по лицу.— Мы — за! — выкрикнул вождь Пети.— Мы — за! — выкрикнули едва держащиеся на ногах члены Партии Революционных Индейцев.— А как же наше великое прошлое? — закричал кто-то. Увидев, что это женщина, Джерри Люпэн стукнул ее прикладом по голове. Ее парень погнался за Люпэном, который присоединился к Римо и сделал в сторону парня непристойный жест.Парень показал ему кулак, обещая рассчитаться позже. Люпэн сцепил два указательных пальца, показывая, что он и Римо друзья.Пети знаком велел всем замолчать.— Мы совершим набег. Я назначаю этого человека главным.Слова Пети были встречены шумным одобрением.— Когда выберешься отсюда, берегись людей Апова, — шепнул Пети на ухо Римо. — Они ненавидят нас. Причем страстно. Если бы не полицейские, они бы нас прикончили. Эти Апова — крепкие орешки. Ты уверен, что сможешь пробраться мимо полицейских?— Конечно, — ответил Римо.— На грузовиках?— А сколько у тебя людей?— Человек сорок. Я их тебе дам, если ты привезешь мне мороженое и сливочную помадку. Только не диетические продукты, а настоящее мороженое.Римо ободряюще подмигнул, и Пети положил руку ему на плечо.— Но тогда памятник — мой, — заявил Римо. — Оставь его мне. Насчет памятника у меня есть план.— Что же? — заволновался Пети.— Полчаса лучшего времени в эфире, — объявил Римо. — Но погоди его взрывать.— У нас никогда еще не было лучшего эфирного времени, — сказал Пети. — Нас показывали в шесть утра и в вечерних новостях. На нас работает человек из «Нью-Йорк Глоуб», он пишет за меня или по нашим просьбам. Он освещал то знаменитое восстание в тюрьме, в Аттике. Но у него никогда не было лучшего времени.— Да еще получаса, — заметил Римо.Римо посмотрел, откуда тянутся провода. Огромный плоский монумент был похож на гигантский надгробный камень. Он вспрыгнул на мраморное основание и увидел, что недавний взрыв динамита разнес на куски бронзовый диск. Он ощутил пустоту под ложечкой, во рту у него пересохло.Он знал, что предмет, находящийся внизу, у него под ногами, мог стереть всю эту прерию, весь этот штат и множество соседних штатов с лица земли. И, хотя разум подсказывал ему, что любая смерть — это смерть; не все ли равно, от чего умереть: от брошенного в тебя камня или от баллистической ракеты, тем не менее, последнее его пугало больше.После смерти тело обычно разлагается на более простые субстанции. Римо предполагал, что со смертью кончается все. Но при этом считал, что человек каким-то образом участвует в продолжающейся жизни, пусть хотя бы в качестве удобрения для цветка. Ядерная же катастрофа разрушает саму материю. Тело не превращается в облачко пара или золу, а исчезает полностью. А запаса ядерной энергии под ногами у Римо хватило бы на все огромное пространство от Скалистых гор на Западе до Аппалачей на Востоке.Римо нагнулся и отсоединил провода, ведущие к динамитным шашкам. Так было безопаснее. Затем он проверил каждого из сорока бойцов Партии на предмет взрывчатки. Одного из подрывников он нашел в церкви, в ванной комнате.— Ты, парень, не указывай, что мне делать, — сказал тот, все еще злясь на Римо. — Если я решил взорвать этот паршивый памятник, то я взорву его!Римо принялся уговаривать упрямца. Он сказал, что находит его поведение несколько инфантильным. Может быть, эта подростковая враждебность происходит от того, что в детстве его не так, как надо, приучали к горшку? Римо понимал его проблемы, коренящиеся в раннем детстве. Ни к чему взрывать памятник. Нет, все, что ему требовалось — это ночной горшок.— Ты прав, дружище, — сказал подрывник, ухмыляясь и глядя на курчавого коротышку, которому просто посчастливилось нанести первый удар в тот момент, когда он, никому не мешая, тянул провода.— Вот так-то, дружище, — произнес Римо, познакомив молодого человека с горшком совсем не так, как его приучали родители два десятилетия назад.На этот раз не было ни увещеваний, ни просьб слезть с горшочка, — словом, никаких связанных с этим психологических травм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38