— Решил сменить интерьер? — спросил Римо, когда Чиун расположился на небольшом троне в центре главного зала.— Я проводил подсчеты.— Никогда раньше этого не видел. — Римо указал на несколько изысканно украшенных панелей, стоящих у стены.— Ерунда, — презрительно бросил Чиун. — Они слишком современные.— Я о них читал, — продолжал Римо. — Это детали так называемой Янтарной комнаты. Какая-то европейская ценность. Помню, о ней была какая-то статья. Это национальное достояние Чехословакии, Венгрии или чего-то в этом роде. Она пропала во время войны.— Ничего подобного, — поправил Чиун. — Эти панели всегда были здесь.— Но европейцы-то этого не знают. Они считают, что комнату захватили фашисты. — Так оно и есть.— Тогда что она делает здесь?— фашисты были мастера брать то, что им не принадлежит, но не умели этого хранить. Можешь спросить любого европейца.— Я так и сделаю, если кто-нибудь заглянет ко мне на чашечку чая.— Римо, а ты не скучаешь по Америке? — неожиданно спросил Чиун.— Я родился в Америке и, конечно же, иногда скучаю по ней, но здесь я счастлив. Правда. Чиун кивнул. Его глаза сияли.— Наши обычаи кажутся тебе странными, хотя ты теперь, как и я. Мастер Синанджу.— Папочка, для меня Мастером всегда будешь только ты.— Хороший ответ. И неплохо сформулировано.— Спасибо, — произнес Римо, надеясь, что такой ответ избавит его от бесконечных жалоб Чиуна на слабость здоровья по причине преклонного возраста.— Но я, хрупкий старик на закате дней, не всегда буду Мастером в этой деревне. Ты следующий Мастер, ведь мы договорились.— Я надеюсь, что этот день не скоро наступит, — искренне воскликнул Римо.— Еще совсем недавно казалось, что ты в ближайшее же время займешь этот пост.Римо кивнул. Его удивило, что Чиун сам завел этот разговор. Он не сомневался, что недавняя болезнь Чиуна была уловкой, чтобы заставить Римо уехать из Америки. И внезапное выздоровление Мастера Синанджу было подозрительным, но Римо предпочитал не поднимать этот вопрос. Он был счастлив, что обрел Ма Ли. Даже если Чиун приехал в Синанджу, влекомый чувством вины, какая разница! Некоторые находят свою судьбу с помощью брачных объявлений.— Мы с тобой еще молоды, — продолжал Чиун, — но мне было плохо в Америке, к тому же приходилось работать на Безумного Харолда, который вовсе не был императором. Я слишком долго дышал прогнившим, грязным воздухом твоей страны. Она загубила мои лучшие годы, но у меня впереди еще целая жизнь. Много-много лет впереди.— Я очень рад, — произнес Римо, не понимая, куда клонит Чиун.— Ты скоро женишься, что является важным шагом для будущего Мастера Синанджу, который впоследствии возьмет в свои руки управление деревней, но тем не менее мы должны соблюдать преемственность.— Конечно.— Ты должен научиться жить как кореец.— Я пытаюсь. Надеюсь, люди уже успели меня полюбить.— Не торопи их, Римо, — неожиданно заметил Чиун.— Что ты имеешь в виду?— Не навязывайся им. Для них ты чужак, ты не такой, как они.— Я стараюсь ладить с ними.— Это хорошо, но если ты действительно хочешь поладить с ними, то должен учитывать социальное положение.— Социальное положение? — удивился Римо. — Но какое тут может быть положение? Здесь все крестьяне. Кроме тебя, конечно.Чиун поднял палец с длинным ногтем — в нем, словно в костяном лезвии, отразился блеск свечи. Ноготь выглядел очень хрупким, но Римо не раз видел, как он прорезал листовую сталь.— Все верно.— Тогда я не понимаю.— Если ты хочешь поладить с жителями деревни, ты должен в первую очередь научиться ладить со мной.— В смысле?— Пора тебе отказаться от своих белых привычек. Кем ты был? Ты был гусеницей, жалкой зеленой гусеницей!— Кажется, ты сказал, что я был белым.— Ты и есть.— Так какой же я все-таки: белый или зеленый?— Я говорю образно. Ты, конечно, белый, но ты подобен зеленой гусенице. А я прошу тебя вылезти из кокона твоей белизны, и тогда со временем ты превратишься в бабочку.— Какого цвета?— Желтого, естественно. Как я.— Как ты?— Да.— Я никогда не представлял тебя бабочкой.— Естественно. Ведь гусеницы не умеют думать, хе-хе! Они не думают, а ползают в грязи, мечтая стать бабочками. Хе-хе!— Просто тебе неприятно, что жители деревни уделяют мне много внимания. Я прав?— Конечно, нет! Я лишь прошу тебя не фамильярничать с ними. Ты Мастер Синанджу, а они — простая деревенщина. Они должны смотреть на тебя снизу вверх. Но им будет трудно это сделать, если ты станешь каждый день сидеть с ними вместе, есть ту же еду, что и они, и смеяться их дурацким шуткам.— Общая трапеза — это же твоя идея! Разве ты не помнишь? Ты хотел, чтобы деревня была одной счастливой семьей!— Слишком уж долго это продолжается, и вы слишком счастливы. А это вредно — быть слишком счастливым.— Я бы мог быть намного счастливее, — заметил Римо.— Назови же то, что может сделать тебя счастливее, Римо, ибо твое счастье — это и мое счастье.— Давай сократим срок моей помолвки!— Насколько?— До недели!— Слишком поздно, — мрачно произнес Чиун.— Почему?— Со дня твоей помолвки прошло уже два месяца, и даже Мастер Синанджу не властен повернуть время вспять.— Я имел в виду, чтобы она длилась еще не больше недели. Я вообще не понимаю, почему мы не можем пожениться с Ма Ли как можно быстрее.— Так велит традиция. Мастер Синанджу женится один раз в жизни и должен десять раз все взвесить, дабы принять окончательное решение. Тебе нужно получше узнать Ма Ли.— Но девять месяцев — это слишком долго для помолвки! Я уважаю твое мнение, но это просто небывалый срок!— Честно говоря, я и сам подумывал о пересмотре этого срока.— Да?— Мне кажется, что пять лет — более приемлемый срок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75