Чернокожий мужчина приятным голосом спрашивал свою жену, как ей удается так чисто отстирывать его рубашки. Грассьоне прервал разговор телевизионных супругов, выключив телевизор. В центре экрана осталась лишь зеленая точка, которая вскоре погасла. Грассьоне повернулся к Марино.Перегнувшись через стол, с улыбкой он спросил Винса:— Как ты считаешь, чего хочет этот Маселло?Винс Марино упорно глядел себе под ноги, словно силился прочитать там ответ на вопрос:— Не знаю, шеф. Может он хочет, чтобы мы кое-кого убрали.Он поднял глаза на Грассьоне, который выпрямился в полный рост и обошел вокруг стола. Грассьоне остановился рядом с Марино, довольный страхом, который нагонял на своего помощника.— Возможно, — ответил он. — Но тут дело серьезнее.— Что за дело? — недоумевающе спросил Марино.— Маселло слишком умен. Говорят, что когда-нибудь он станет большим человеком. Я думаю, он хочет попросить нас о чем-то особенном.— Особенном?Почему-то в этот момент Марино сообразил, что его шеф в лоснящемся костюме, с блестящими сальными волосами и жирной кожей похож на пластмассовую куклу.— Да, особенном. Может, нам поручат убрать парня вроде того, за которым нам тогда пришлось погоняться с Джонни Деуссио, Верильо и Сальваторе Паластро. Он нас здорово измотал.Когда же прибыл дон Сальваторе Маселло, Грассьоне с разочарованием узнал, что, скорее всего, убирать никого не придется. Только в крайнем случае, если парень не согласится на сделку. Этот парень — преподаватель колледжа, профессор. Грассьоне выслушивал объяснения с абсолютным безразличием, пока Маселло не упомянул об изобретении нового телевизора. Грассьоне оскорбился: его вполне устраивали старые.— Решено! Мы уберем изобретателя, дон Сальваторе, — сказал он.Маселло улыбнулся:— Нет. Только, если он откажется с нами разговаривать. Такова инструкция дона Пьетро.— Как ему угодно, — ответил Грассьоне. — Пусть будет по-вашему, дон Сальваторе.— Прекрасно.Маселло договорился с Грассьоне о следующей встрече и поспешно распрощался. Он чувствовал настоятельную потребность постоять под душем.После ухода Маселло Грассьоне включил телевизор. Показывали какого-то придурка, победившего в совершенно идиотских соревнованиях по бегу в Бостоне. Грассьоне интересовался только теми видами спорта, где он мог заключать пари. Он отвернулся от телевизора и нажал кнопку звонка.В кабинет вошел Эдвард Леонг. Он остановился на пороге, глядя миндалевидными глазами на Грассьоне и зеленоватый экран телевизора.— Ну и что ты видишь, мудрец? — спросил его Грассьоне.— Ничего.Грассьоне даже привстал:— Эй, я плачу тебе не за такие ответы.— Но я действительно ничего не вижу.— Убирайся вон, китайская рожа!Леонг пожал плечами и взялся за ручку двери. Он еще раз взглянул на Грассьоне и телевизионный экран, где показывали победителя в бостонском марафоне. Парень бежал так быстро, что его почти не было видно — лишь неясное расплывчатое пятно.— Вот так проходит человеческая жизнь... — задумчиво произнес Леонг.— Выметайся отсюда! Готовь рикшу. Мы едем в Сент-Луис. Глава четвертая Римо вернулся в отель, окруженный толпой поклонниц. Женщины, задыхаясь, трусили за ним, на бегу стараясь всучить ему свои телефонные номера. Он отделался от них, жеманно пропищав.— Мой дружок Барт не одобрит знакомства с вами.Увидав Римо, сидящая в машине дама так вцепилась в водителя, что он чуть не врезался в ворота частной школы Тодда. Кассирша, буфетчица и похожий на «голубого» билетер, выглядывающие из дверей, проводили Римо восторженными взглядами.Чернокожая девушка, продающая авиабилеты, решила отрастить длинные волосы, распрямить их и переехать из Дорчестера в другой район города. Она чуть-чуть потолстеет и перестанет кокетничать с мужчинами. Однажды вечером она встретит Его в читальном зале библиотеки и навсегда останется его рабыней, служанкой и нянькой. И пусть вся женская эмансипация катится к чертям собачьим! Принадлежать только Ему! Навеки, до гробовой доски!Римо замедлил бег и заскочил в дверь книжного магазина, работающего круглосуточно.Продавец взглянул на Римо.— Спортивная литература в конце направо. Бег на длинные дистанции — на верхней полке.— А где у вас словари? — спросил Римо.Продавец, до глаз утонувший в бороде, подмигнул своему коллеге, упаковывающему подарочное издание Ветхого Завета:— Какое слово вы ищете? Не «псих» ли?— Нет. «Грубость», «наглость», «задница», и «несчастный случай», — без улыбки ответил Римо.— Словари вон там, — дрожащей рукой продавец показал на низкий длинный прилавок.Римо нашел самый толстый словарь и открыл его на слове «совершенство». За цифрой "1" следовало определение — «состояние совершенства — свобода от недостатков и дефектов».Он просмотрел список определений до конца, но ни в одном из них не упоминалось о счастье. Римо был разочарован.Когда Римо уже был в дверях, продавец спросил:— Ну как, нашли, что искали?— Нашел. Я понял, что можно быть совершенным, но несчастливым.Продавец, раскрыв рот, проводил его взглядом. Оказавшись на улице, Римо решил не возвращаться сразу в отель, а пойти прогуляться в бостонский Гарлем — район Роксбери.Вид белого человека, бегущего в спортивных трусах по вечерним улицам Роксбери, вызвал нездоровое оживление. Но вскоре оно поутихло, когда выяснилось, что никто не может его поймать, даже Фредди Дэвис по кличке Пантера, который в прошлом году побил рекорд Роксбери по бегу на 440 миль в украденных кедах.В обжигающем холоде апрельской ночи Римо подбежал к отелю. Задрав голову, он посмотрел на окно своего номера и представил себе мирно сидящего там Чиуна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32