Нет, он не знает имени этого старшего жреца. Но с ним можно связаться в Сан-Диего, в отделении Миссии Небесного Блаженства. Да, он уверен, что не знает его имени. Тот ему просто однажды позвонил.— Можешь вспомнить еще что-нибудь? — донесся голос сверху.— Нет, ничего, — ответил шериф и отправился в свое последнее путешествие к блаженству. Полное расслабление — свет погас.Римо отошел от тела.— Он не упоминал Синанджу, — сказал Чиун. — Но Смиту об этом знать совсем не обязательно.— А теперь к чему ты клонишь? — спросил Римо. — Что ты наболтал Смиту?— Там, в машине, император потребовал у меня информацию о древних хрониках и пророчествах Синанджу, и я, преисполненный верноподданических чувств к нему, точно так же, как и ты...— Ты никогда не был ничьим верным подданным.— И я, точно так же, как и ты, исполненный верноподданических чувств, был принужден открыть ему информацию о старинных преданиях под давлением, заметь.— Да уж, принужден — как младенцев принуждают мочиться, — заметил Римо.— И я сказал императору Смиту, что в хрониках Синанджу рассказывается о родословной этого — как его — Всеблагого Владыки.— На тот случай, если одной лжи окажется недостаточно для бесплатной поездки домой, ты придумал еще одну.— И император Смит спросил меня, не помню ли я, что там говорится.— И ты сказал, что не помнишь, но стоит тебе лишь раз взглянуть, как сразу вспомнишь все?— Да, кажется, так все и было. Иногда память подводит меня. Ты ведь понимаешь.— Я понимаю, что сначала мы поедем в Сан-Диего и посетим отделение Миссии.Чиун начал бормотать по-корейски что-то о людской неблагодарности и о том, что только самый бессердечный человек может отказать умирающему в его просьбе о поездке на родину.— Ты умираешь, папочка? — спросил Римо, в изумлении выгнув бровь.— Мы все умираем, — ответил Чиун. — Смерть — это всего лишь служанка жизни.— Я так и думал, — сказал Римо.Они вернулись к машине. Смит дремал — его усталое лицо выглядело совершенно умиротворенным.— Это был наш клиент, — сообщил ему Римо.— Вы нашли какую-нибудь ниточку?— Она ведет в Синанджу, — быстро сказал Чиун.— С остановкой в Сан-Диего, — добавил Римо.— Хорошо, — удовлетворенно произнес Смит. — Самое неприятное неизвестность, и это дело меня пугает, так как я совершенно не представляю себе, что именно должно случиться. Вам удалось получить хоть какой-то намек?— Просто — что-то грандиозное.— Мне кажется, я читал пророчества Всеблагих Владык древности, — начал Чиун. — Я не очень точно помню, но там говорилось, что настанет время и произойдет бедственное... дайте-ка вспомнить... бедственное бедствие, и начнется оно вскоре после того, как будет решено, что оно должно случиться. Вот все, что я помню. Остальное — в Синанджу.— Знаете, мы могли бы забросить вас самолетом прямо в Синанджу хоть завтра, — задумчиво произнес Смит.— Достаточно подлодки, — отказался Римо. — Но сначала — визит в Сан-Диего.— Чиун лучше разбирается в подобных вещах. Вы должны его слушаться, — наставительно изрек Смит.— А я лучше разбираюсь в Чиуне. Вы должны слушаться меня, — парировал Римо. — Мастер Синанджу знает то, что он предпочитает знать. Но то, чего он предпочитает не знать, иногда имеет куда большее значение.— Не понял, — сказал Смит.— Римо просто троекратно выразил свои верноподданические чувства, объяснил Чиун.Он был страшно зол на своего ученика. Императорам нельзя рассказывать об истинном положении дел. Глава 4 Великий Всеблагой Владыка, Шрила Гулта Махеш Дор, избранник Вселенной, рожденный от того, что было рождено раньше и будет рождено в будущем, сидел и выслушивал предостережения своих жрецов и гуру — старших жрецов. Он сидел на золотых подушках трона и склонял свое ухо то к тому, то к этому рассказу о том, что беспокоит его преданных. Выслушивал сообщения женщин и мужчин о том, что тот преданный потерялся, а этот был убит. Выслушал предостережения, пришедшие с Востока. Он выслушал и просьбы отложить — хотя бы на один год — свой грандиозный план, о котором он иногда говорил и который, как все знали, должен был скоро осуществиться.Женщины с бритыми головами, и женщины, на головах у которых осталась всего одна косичка, и женщины с рассыпавшимися по плечам пышными волосами прижались лбами к мозаичному полу. Чарующие благовония поднимались из серебряных чаш, украшенных рубинами. Мозаичный потолок был покрыт новыми цветочными узорами.И тогда заговорил сам Всеблагой Владыка:— Честно говоря, вся эта брехня меня не интересует. Хотите знать мое мнение — так получайте.Писклявый голос пятнадцатилетнего мальчишки срывался, круглое лицо блестело от пота, жиденькие усики едва пробивались над пухлыми детскими губами.— О Великий Избранник, о Совершенство, не отворачивайте своего совершенного лица от нас. Пусть Ваше Совершенство прислушается к нашим мольбам, — произнес человек с темным изборожденным морщинами лицом человек из племени иллибад, обитавшего в горах.Когда-то он вместе со своими братьями спустился с гор, чтобы служить отцу Всеблагого Владыки, а теперь служил сыну, ибо разве не несет в себе сын дух своего отца, и разве не совершенен этот дух — дух направляющий, дух, дарующий наслаждение, зримое воплощение той силы, которая позволяет сообществу преданных жить, процветать и разрастаться. Особенно разрастаться.— Прислушайтесь еще раз, — сказал этот человек.— Прислушайтесь, прислушайтесь, прислушайтесь, — нараспев повторили все собравшиеся.— Ладно, как там тебя, давай послушаем еще раз, — сказал Шрила Дор темнокожему человеку, имевшему ранг гуру. Сколько Дор себя помнил, этот старый зануда всегда вертелся под ногами, и Владыке до смерти осточертели его идиотские советы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52