Но Консуэле удалось убежать и провести целых три дня у двоюродной сестры, которая работала экономкой в Эль-Пасо. Пограничники нашли ее там и под арестом отправили на автобусе домой. Но к этому времени она уже успела насмотреться всяких чудес и знала, что они существуют на самом деле.
— Несколько месяцев назад, — медленно начала она, — один человек тоже предлагал переправить нас через границу. Но он хотел, чтобы мы заплатили ему сто долларов вперед и спрятались в багажнике автомобиля — все вместе.
Она содрогнулась при воспоминании об ухмыляющемся дельце с изрытым оспинами лицом и золотым зубом, сверкавшим, как недобрый глаз.
Доннер хохотнул.
— Вот койот!
— Что? — переспросила Консуэла.
— Койот, — повторил Доннер. — Профессиональный контрабандист, торговец людьми. Нет, я не из таких. Мне от вас, простых людей, деньги не нужны. Все расходы покрывает хозяин. Мы с шиком пересечем границу. — Он повел рукой в сторону новенького, сверкающего свежей краской «эконолайна», припаркованного возле входа в лачугу.
— Но пограничники...
— Есть договоренность с властями, чтобы вы пересекли границу без малейших помех.
Все это казалось Консуэле невозможно чудесным, и все же она колебалась, стоит ли принимать предложение, сама не понимая почему.
— А как насчет carta verde? — спросила ода. — Двоюродная сестра говорила, что без этого документа не имеешь права работать в Америке.
— Нет проблем, — ответил Доннер. Стараясь скрыть за улыбкой растущее раздражение, он полез в карман своей помятой рубашки и извлек небольшую пачку «грин-кард», документов, необходимых иностранцам, работающим в США. — Потом заполним, — небрежно бросил он, раскрывая их веером, словно циркач, собирающийся показать фокус. Как только все смогли взглянуть на документы, он тут же убрал их в карман.
— Ну? — подбодрил он Консуэлу.
Он сразу понял, что убеждать надо именно ее. Если она согласится, остальные последуют за ней.
— Но почему? — спросила она; от смущения на лбу появились морщины. — Почему именно мы? Мы ничем не заслужили такой подарок судьбы.
Доннер заговорщически наклонился к ней.
— Видите ли, мне нельзя говорить, но...
Он таинственно замолчал, и слова его повисли в тишине. Все семейство склонило головы поближе к нему, ожидая продолжения.
— Мы никому не скажем, — наконец произнес Мигель, взяв слово как старший в семье. — Ваш рассказ не пойдет дальше этой комнаты.
Доннер несколько секунд внимательно смотрел на Мигеля, делая вид, что колеблется. Наконец, когда напряжение достигло своего пика, он кивнул.
— Хорошо, — вздохнул он. — А ты здорово торгуешься. Ты знаешь об этом?
Мигель с гордым видом ухмыльнулся. Женщины посмотрели на него с восхищением.
— Все началось тогда, когда вся Америка смотрела телесериал «Миллионер», — начал Доннер.
Одна из сестер Консуэлы захлопала в ладоши.
— Верно! Друг нашего дяди, живущий в Америке, перед смертью написал ему об этом. В нем богач раздавал деньги совершенно незнакомым людям.
— Так вот оно что! — воскликнула Консуэла. — Подарок от миллионера!
Доннер пожал плечами.
— Больше я ничего сказать не могу. Но помните, что в Америке очень, очень много богатых людей.
— Страна безграничных возможностей, — флегматично заметил Мигель. — В Америке каждый имеет право на богатство. Даже если человек не работает, государство дает ему в сто раз больше, чем мы зарабатываем здесь, только чтобы он был богатым. Это называется социальное обеспечение.
— Вы будете жить гораздо лучше, чем те, кто получают пособия, если поедете со мной.
Семейство снова принялось совещаться, опять перейдя на местный диалект. В животе у Доннера крутило, к горлу подступала тошнота. Он должен как можно скорее глотнуть свежего воздуха. За последние несколько минут он нагородил такой чуши, что теперь боялся запутаться. «Миллионер», черт бы их побрал, подумал он. Эти идиоты готовы поверить всему.
Ему на руку спланировала муха. Доннер прихлопнул ее и щелчком скинул трупик с руки. Какого черта они так долго обсуждают? И словно для того, чтобы сделать ожидание невыносимым, в хибару неторопливо вошла хозяйская собака, подняла ногу и украсила стену источающей сильный запах желтоватой струей. Доннер с трудом преодолел нестерпимое желание схватить пса и свернуть его тощую шею.
Он снова переключил внимание на семейство. Консуэла что-то обсуждала с матерью еле слышным шепотом. Лицо старухи оставалось безучастным. Она больше походила на индианку, нежели на мексиканку, с угловатыми чертами и заплывшими глазками, которые, казалось, не отрываясь смотрели на Доннера. От этого взгляда Доннеру было не по себе. Создавалось впечатление, что старуха догадывается, что он замышляет. Может, это в крови, подумал он. Что-то, что передается из поколения в поколение с тех пор, как первый конкистадор обманул ее далеких предков.
Следуя давней привычке, Доннер сунул руку под стол — удостовериться, что его пистолет по-прежнему покоится в закрепленной на лодыжке кобуре. Он любил подстраховаться, чтобы всегда быть наготове, хотя ему редко приходилось использовать его. Затем Доннер многозначительно постучал по часам.
— Уже поздно, — добродушно заметил он. — Не хочу вас подгонять, но... — Он осклабился и развел руками. — Если вас не заинтересовало мое предложение, придется поискать другую семью. Таковы правила, уж извините.
— Мы едем с вами, — твердо заявила Консуэла.
Ее мать продолжала смотреть на Доннера с подозрением, но старик-отец сжал ему плечо, обнажив в улыбке два желтоватых зуба. Две младшие дочурки принялись хихикать. При мысли об обильной еде взгляд Мигеля просветлел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42