Люди смотрят на карточки с кляксами и рассказывают врачу, с чем эти кляксы у них ассоциируются. Это помогает врачу понять, что творится в голове пациента. Если клякса ассоциируется у него с насилием, значит, он склонен к насилию. Если с каким-нибудь счастливым видением, значит, он склонен к эйфории.— А, это очень похоже на старинный китайский метод. Только там это проделывали с глиной на белой тарелке. Но как ты можешь спасти Чиуна, если человек, затуманивший ему мозги, способен сделать с тобой то же самое?— Не знаю, — ответил Римо. — Я хотел задать этот вопрос вам. Как мне спасти Чиуна? Как спасти Смита?— Должен признать, это действительно труднейшая задача из всех, с которыми приходилось сталкиваться Дому Синанджу. Что ты собираешься предпринять, Римо?— Не знаю.— Ты боишься?— Немного. Мне горько думать, что Чиун свихнулся.— А что, если он примет тебя за врага, которого следует уничтожить? Как ты поступишь, если тебе придется его убить? Ты подумал об этом?— Послушайте, вопросы должен задавать я. А ваше дело — отвечать на них.— Ну что ж, вот тебе мой ответ. Коль скоро ты не в силах придумать, как спасти Чиуна и твоего работодателя, к которому ты испытываешь привязанность, хоть и пытаешься уверить меня в обратном, тебе придется положиться на кого-то еще, кто умеет думать. Кто может выдвинуть по-настоящему блестящую идею.— Я не нуждаюсь ни в чьей помощи.— Но ты только что признался в своей беспомощности! — рассмеялся Ван, подумав о том, насколько Римо и Чиун похожи друг на друга.— Ответьте на мой главный вопрос и выметайтесь отсюда!— Так задай мне этот свой вопрос.— Черт с ним, с вопросом. Дайте мне ответ и перестаньте играть в эти идиотские игры. Дайте мне наконец ответ!— Да, — сказал Ван и исчез.Великий Ван явился Римо Уильямсу, претерпевавшему переход в новое качество, чтобы ответить на самый важный для него вопрос.И он ответил «да».К сожалению, Римо не знал, к какому вопросу относится этот ответ. Римо наскоро собрал вещи, не думая, что покидает Америку навсегда, и вышел из дома на освещенную солнцем улицу. Он направлялся в Сорнику, где полным ходом шла война.Анна Чутесова испытала прилив радости от известий о поражении российских войск, дислоцированных в Сорнике. Радость сменилась отчаянием, когда она узнала, что танковые колонны Рабиновича были вынуждены отступить. А потом отчаяние снова сменилось радостью, потому что, согласно поступившим сообщениям. Рабиновичу удалось получить необходимые запасы оружия и боеприпасов.— Отлично, — сказала она. — Теперь нужно направить к Василию Рабиновичу кого-то из наших представителей и заявить о капитуляции, пока не наступил полный хаос.— Мы не можем отдать Сорнику американцам. Они посылают туда все новые подкрепления.— А вы заметили, как это происходит? Вы когда-нибудь видели, чтобы военные грузы поступали с такой быстротой и оперативностью? — спросила Анна. — Вы бы лучше почитали сводки вместо того, чтобы разглядывать цветные стрелки на карте, которые теряют всякий смысл еще до того, как чернила успевают просохнуть.— Американцы все активнее включаются в эту войну. Мы обязаны поддержать наших сорниканских братьев! — отрезал посол Номович.Тяжело вздохнув, Анна подвела посла к висящей на стене карте мира. Осознание, что высшее российское командование рассуждает точно так же, как Номович, повергало ее в отчаяние. Да и как может быть иначе? У всех у них в крови одинаковый уровень тестостерона. Неужели среди них нет ни одной женщины? Анна поняла, что должна сама ехать в Сорнику. Иного выхода не было. И все же, ухватившись за слабую надежду, что у мужчин все-таки есть какие-то извилины, она провела линию от Америки до Сорники и попросила Номовича измерить линейкой ее длину. Уж что-что, а считать мужчины умеют, особенно с помощью линейки, вероятно, потому, что привыкли оценивать свои достоинства в сантиметрах.Затем она отметила точку на карте России, где находились заводы оборонного комплекса — а они находились далеко от центра, чтобы не оказаться выведенными из строя в случае иноземного вторжения, — и провела оттуда линию до Мурманска. Далее линия тянулась по водному пространству, пересекала такие страны враждебного окружения, как Норвегия, Голландия, Франция, Англия, доходила до Атлантического океана, где патрулировали суда самого мощного в мире флота США, и наконец заканчивалась в Сорнике.Чтобы измерить расстояние, Номовичу пришлось переставлять линейку много раз.— Вот какую дистанцию придется проделать каждому нашему патрону, каждому снаряду, каждой ракете, чтобы попасть в Сорнику, — подытожила Анна. — Поддерживая наших братьев, мы будем вынуждены посылать туда не только оружие, боеприпасы и горючее, но и провизию, снаряжение, сигареты, туалетную бумагу и так далее, и тому подобное. Задумайтесь, каким непосильным бременем это ляжет на нашу экономику. Кому будет проще выиграть эту войну — нам или американцам? Вы же видите, что от Америки до Сорники рукой подать.— Где наша не пропадала! — молодецки воскликнул Номович.— Вы — настоящий мужчина, — сказала Анна.— Благодарю вас, — ответил посол, не уловив сарказма.Прямо из посольства Анна направилась в аэропорт, чтобы вылететь в Сорнику. Она попробует что-нибудь придумать на месте. Рассчитывать на помощь родины не приходится. Молодецкая фраза Номовича была бы куда уместнее в устах тренера, готового все поставить на карту ради победы своей команды в футбольном матче, от исхода которого, к счастью, не зависят человеческие жизни.В реальной жизни в таких случаях полагалось бы остановиться и хорошенько подумать, оправдывает ли цель необходимые для ее достижения затраты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81