Чиун — тот действительно все принимает всерьез. Он считает, что если не сделает того-то и того-то, Дом Синанджу рухнет к чертовой матери. Он носится с идеей женить меня на корейской девушке ради продолжения нашего славного рода. Честное слово! Чем не сводня?— Почему ты злишься?— Потому что вы меня разочаровали, — огрызнулся Римо. — Не оправдали моих надежд. Честно говоря, Чиун дал мне намного больше, чем вы.— Весь мир для тебя ничто в сравнении с Чиуном. Если бы ты не любил его, то никогда не научился бы такой прекрасной технике удара. Только от любви рождается что-то хорошее.— Да, я уважаю Чиуна и люблю его. Ну что, вы довольны? Смотрите, не лопните от смеха, — проговорил Римо, глядя прямо в лицо хихикающему толстяку. — Но я не считаю его совершенством. В нашем языке есть слово «псих». Я считаю, что оно как нельзя лучше подходит нашему дорогому Мастеру Чиуну.— А как насчет человека, одержимого желанием спасти мир?— Извините, я меньше всего думал о спасении мира. Я всего лишь пытался спасти свою страну.— Сколько людей ее населяет? Двести двадцать миллионов?— Около того.Римо осточертела эта квартира с ее великолепно оборудованной кухней, роскошной гостиной, ванной и телевизорами в каждой комнате. Но больше всего ему осточертел толстый жизнерадостный Ван с пузом, в котором сосредоточился весь холод Вселенной.Между тем Ван остался доволен. Все, что ему было нужно, — это увидеть удар Римо. Любой Мастер Синанджу по одному удару мог судить о силе человека. Римо вышел за дверь. Ван последовал за ним.— Знаешь, в мое время население всего мира насчитывало порядка двухсот миллионов человек. Америка и есть для тебя весь мир.— Уже нет, — сказал Римо.Служители, подметающие двор, с интересом поглядывали на его спутника. Значит, они тоже видят Великого Вана, подумал он.— Тогда скажи мне: кто в большей степени псих — тот, кто пытается спасти от исчезновения род великих убийц, или тот, кто пытается спасти страну?— Мне кажется, ваш визит несколько затянулся. Спасибо за все и прощайте.— Но ты еще не задал мне своего вопроса, — напомнил Ван.— Ладно, когда вы уберетесь отсюда восвояси?— А когда ты задашь мне нужный, вопрос?— На это может уйти целая вечность.— Ну, такого срока в твоем распоряжении, положим, нет. Но на это может уйти вся твоя жизнь.— Вы это серьезно?— Неужели ты думаешь, что мне приятно торчать здесь с тобой еще пятьдесят или сотню лет? — усмехнулся Ван. — Уж на что был задирист Чиун, но ты и его обскакал. Каждый раз, когда ты открываешь рот, я слышу голос Чиуна.— Ничего подобного. Чиун — настоящий расист, который презирает всех, кто не имел счастья родиться корейцем. А я не расист. Я кто угодно, но только не расист.Ван расхохотался так, что чуть не повалился на тротуар, позабавив играющих на лужайке ребятишек.— Что вас так рассмешило? — спросил Римо.— Ты рассуждаешь в точности как Чиун. Он обозвал бы всех белых расистами, заметив при этом, что считает их низшей расой.— Я не говорил ничего подобного о корейцах! Я отдаю должное мастерству Чиуна, хотя вы и подвергаете его несправедливым нападкам. И это при том, что вы сами признали: он обладает самым лучшим ударом из всех Мастеров Синанджу.— Я сказал не «самым лучшим», а «самым чистым». Это не одно и то же, Римо. Но он бы воспринял мои слова точно так же, как и ты. А я вовсе не считаю вас лучшими из лучших.— Мне не о чем вас спрашивать, — сквозь зубы процедил Римо. — Тема закрыта.— Ты обожаешь говорить: «Тема закрыта». Наверное, потому, что боишься оказаться неправым. Значит, тема закрыта?Римо резко повернулся на сто восемьдесят градусов и зашагал обратно к дому.— Точно так же поступал и Чиун. Однажды я заметил ему, что он — вылитая копия своего отца. И знаешь, что он ответил? Он сказал мне: ничего подобного. Он ничуть не похож на своего отца, потому что тот капризен, эгоистичен и боится признаваться в любви к кому-либо. По правде, я не ожидал от него столь бурной реакции. Ты думаешь, я обманываю тебя, Римо?— Мне все равно! — прорычал Римо и так хлопнул дверью, что она слетела с петель.К счастью, Ван успел подхватить ее кончиками пальцев и водворить на место с такой легкостью, словно она была перышком.— Я вижу, — невозмутимо заметил Ван. — Иначе ты не стал бы вышибать дверь.— Можно задать вам один вопрос? Я никогда не видел своих родителей. Я вырос в приюте, меня воспитали монахини. А потом меня взяли на работу в КЮРЕ, потому что понимали, что я круглый сирота и свободен от каких-либо обязательств перед семьей. Кто мои родители?— Это глупый вопрос.— Вы знаете ответ на него?— Конечно, но он не должен тебя интересовать. Важно не кто произвел тебя на свет, а кто заменил тебе родителей. Так вот, этот человек находится в опасности и нуждается в твоей помощи.— Вы обманываете меня?— Если я в чем-то и слукавил, то лишь назвав это опасностью. На самом деле ничего страшного не произошло словом «опасность» я обозначил ситуацию, когда человек не знает, с кем имеет дело.Об успешном наступлении трех американских танковых колонн Анна Чутесова узнала из разговоров и намеков в советском посольстве.Центр разведывательной деятельности СССР в этом регионе находился на Кубе, тем не менее Вашингтон попрежнему считался важнейшим дипломатическим форпостом, подобно тому, как Куба и Сорника считались важными военными плацдармами.Анна попыталась объяснить сотрудникам посольства, что потеря Сорники не нанесет Советскому Союзу особого ущерба, ведь у него останется Куба. Зачем им вообще какая-то Сорника?— Из Сорники мы можем оказывать поддержку народам Гондураса, Коста-Рики, Панамы и Мексики в их освободительной борьбе, — возразили ей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81