Я также знаю о том, что она не могла не знать о заговоре с целью уничтожить вас и ваш самолет, поскольку она объявила об этом до крушения. Я также знаю, что молодая женщина, член “Братства Сильных”, была использована для того, чтобы заманить полковника Армбрустера в их сети. Но есть ли у вас непробиваемые доказательства того, что за всем этим стоят сами супруги Доломо?
— У нас есть черный ящик, — сообщил президент, имея в виду магнитофонную запись всего, что происходило на борту. — У человека, который направил самолет из-за облаков прямо в землю, было сознание девятилетнего ребенка. Вся его взрослая память была словно бы стерта.
— Как у ваших сотрудников, разбирающих почту, которые забыли, где они работают?
— И как у сотрудников Секретной Службы.
— А эта Сестра дала Армбрустеру письмо в пластиковом пакете?
— Именно так.
— Письма в Белом Доме. Письмо пилоту, — задумчиво произнес Смит.
Президент кивнул.
— Итак, это вещество может быть передано в письме. И действует после прикосновения к нему, я полагаю. А у тех людей, которые пытались добраться до вас, не случалась потеря памяти?
Президент опять кивнул.
— Прекрасный способ замести все следы. Пусть и наемные убийцы тоже забудут все — кто отдал им приказ совершить их грязное дело.
— Наше расследование позволило установить, что все эти люди в прошлом были так или иначе связаны с “Братством Сильных”.
— И они об этом, разумеется, забыли, — заметил Смит. — Но как насчет этой последней девушки, которая дала показания?
— Проблема с ней заключается в том, что она не видела человека, отдавшего ей приказ.
— Как это может быть?
— “Братство Сильных” при всей своей мошеннической сущности есть религиозный культ. И у них есть свои церемонии. Вы когда-нибудь читали книги Доломо? — поинтересовался президент.
— Нет, — ответил Смит.
— Я тоже — нет. Но Секретная Служба приступила к этому занятию. Почти весь их вздор описан в книгах. Одна из составных частей культа — это голоса, раздающиеся во мраке. Ну, и далее в том же духе — например, утверждается, что можно излечить себя, найдя такой участок тела, который не болит. Не знаю, как все это у них работает, но вам придется этим заняться.
— Мы уже в некотором роде этим занялись, — поведал Смит. — Мы идем по их следу, но по другому делу. Мы занялись “Братством” в связи со случаями изменения свидетельских показаний по некоторым делам. Им удавалось заставить свидетелей изменить свои показания — точнее, их тоже заставляли все забыть. Нам теперь стало ясно, что они не подкупали свидетелей и не запугивали. Они использовали то же вещество, и оно представляет главную опасность. Мне кажется, вам следует изменить распорядок своей работы, господин президент. Это — первое, что вам надо сделать.
— Я не собираюсь ничего менять в угоду этим двум мошенникам, черт побери! Я не собираюсь им уступать.
— Я не прошу вас уступать. Просто защитите себя, пока мы их не схватим.
— Не знаю, — задумчиво произнес президент. — Мне ненавистна сама мысль о том, что эти два гнусных негодяя заставят меня сделать хоть что-нибудь — пусть даже внести крохотные изменения в свой распорядок. Я представляю американский народ, и, черт меня побери, Смит, американский народ заслуживает лучшего, чем такая ситуация, когда эти двое — как бы их ни назвать — способны изменить систему президентской власти. Мои ответ — нет.
— Господин президент, я не только не могу гарантировать вашу безопасность, если вы не внесете необходимые изменения в порядок вещей, но более того — я с большой долей уверенности могу заявить, что тогда вы проиграете им. Ненадолго, сэр, совсем ненадолго. Мне кажется, вы должны взять, за правило не прикасаться ни к каким бумагам, потому что, как представляется, именно бумага служит “транспортным средством” для неизвестного нам вещества. Я бы также хотел предложить вам, чтобы вы не пожимали руки и вообще не вступали в тесный контакт ни с кем, кроме вашей жены, — сказал Смит. Увидев, что президент хочет его перебить, Смит поднял руку.
— Кроме того, сэр, и бы предложил вам не пользоваться никакими помещениями, уборку в которых производили ваши обычные сотрудники. Они могут оставить что-то такое, к чему вы можете прикоснуться. Я сам буду производить уборку. А если я потеряю память, назначьте на эту работу кого-то, кому вы полностью доверяете. Не прикасайтесь ни к чему. Малейшее прикосновение к чему бы то ни было может погубить вас.
— А как же вы? Что произойдет, если вы потеряете память, Смит? Кто возглавит организацию?
— Никто, сэр. Она была задумана именно таким образом. Организация автоматически распускается.
— А те двое — те два специалиста у вас на службе?
— Старик-азиат к своей радости покинет страну. Он всегда хотел работать на императора, и он не понимает того, что мы делаем и зачем мы делаем это. Мне кажется, ему стыдно, что он работает на нас. Так что он не проболтается. Что же касается американца, то он не станет болтать из чувства верности своей стране.
— А могут они захотеть на этом подзаработать? Например, пойти в редакцию какого-нибудь журнала и за определенную сумму денег рассказать о том, что они творили именем американского народа?
— Вы имеете в виду, можем ли мы их остановить?
— Да, если понадобится.
— Мой ответ — нет. Не можем. Но я знаю, что нам это не понадобится. Римо любит свою страну. Я не очень уверен, что и как он теперь думает — сознание у него стало совсем иным, — но страну он любит. Он патриот, сэр.
— Как и вы, Смит.
— Благодарю вас, сэр. Я помню, как один человек, погибший много лет назад, сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90