— А, эта зараза! Сука. За ней был долг.
— За ней был долг в три тысячи долларов, хотя заняла она всего двести, мистер Друмола. Суд не очень благосклонно посмотрит на ваши мотивы. У присяжных аллергия на ростовщичество.
— А как вы раздобыли запись?
— Какие-то ребятки засняли все это на любительскую видеокамеру с телеобъективом. Качество отличное. Может быть, друзья вас убьют, но что касается нас, то тут нет этого “может быть”. И никакой защитник вас не спасет, когда присяжные увидят эту запись.
И вот таким образом Дженнаро Друмола начал рассказывать следователю о том, кто и что делал в Калифорнии и где находились трупы. Показания Друмолы заняли триста страниц. И они были настолько полными, что если бы он только появился в суде и подтвердил истинность всего того, что он рассказал следователю, то рухнула бы вся подпольная система от Орегона до Тихуаны.
А потом однажды Барабан посмотрел на лежащие на столе толстые пачки бумаги с его собственными показаниями и спросил:
— Что это?
— Это твой билет на выход из газовой камеры, Барабан, — пояснил стороживший его часовой, упорно не желавший называть заключенного мистером Друмолой.
— Да? Из какой газовой камеры?
— Из газовой камеры повышенной мощности, которую построят специально для тебя, если ты забудешь дать показания.
— Эй, нет! Я дам показания. Что вы хотите от меня услышать? О чем я должен дать показания?
— Лично я ничего от тебя не хочу. Я тут просто работаю, — ответил часовой. — Но вот следователь хочет, чтобы ты много о чем рассказал.
— Конечно, — с готовностью отозвался Барабан. — А о чем?
Когда следователь услышал о том, что в поведении мистера Друмолы произошел такой резкий поворот, он лично явился к нему на дом и пообещал Дженнаро Барабану, что лично проследит за тем, чтобы того усадили в газовую камеру — пусть даже это будет последним, ч то он успеет сделать на этой земле.
— О чем вы? — не понял Друмола.
— Вы умрете, Друмола.
— За что?
— Во-первых, за убийство.
— Кого я убил?
— Маленькую старушку, и это убийство записано на видеопленку.
— Какую видеопленку?
Следователь пробкой вылетел из хижины. Делу пришел конец. Как-то, каким-то образом кто-то достал предателя, и теперь у следствия были толстенные тома свидетельских показаний, но не было свидетеля, который мог дать показания в суде.
Следователь не знал, что за этим делом пристально следят другие люди и что когда он написал рапорт о внезапно произошедшей перемене в поведении свидетеля, этот рапорт автоматически попал в мощную компьютерную систему, о которой следователь не имел ни малейшего понятия. Он не знал, что есть особая организация, специализирующаяся, среди прочего, именно в этой области: как сделать так, чтобы система правосудия в США оставалась действительно системой правосудия.
Римо прибыл на место и без труда прошел сквозь строй часовых, когда тела их сообщили ему, что сознание находится где-то далеко. Это не самый сложный фокус — определить момент, когда внимание человека рассеивается. Тело просто кричит об этом. Человек на мгновение напрягается, потом снова расслабляется. И сознание на мгновение отключается.
Римо ощущал рассеяние чужого внимания как физический объект. Многие люди, особенно дети, умеют чувствовать присутствие другого человека, не видя его, но жизнь отучает их делать это. Искусство Синанджу вернуло Римо это умение и довело до совершенства.
Римо шел по лесу и чувствовал, что земля тут потревожена и в ней спрятаны какие-то странные штуковины. Он не знал, что это датчики, он просто знал, что это чуждые ему предметы и их надо обходить стороной. Ему об этом говорила земля. Потом в чаще густого леса он разглядел хижину. Перед дверью сидел часовой, положив карабин на колени. Рядом с ним стоял телефон.
Римо обошел хижину и вышел к ней сзади. Потом он нашел окно, которое можно было легко и бесшумно открыть — он просто приподнял верхнее бревно, и оконная рама плавно соскользнула со своего места. В хижине на кровати спал крупный мужчина, живот которого колыхался при каждом вздохе. Друмола.
Римо проник в хижину через открытое окно, пересек комнату и присел на краешек кровати.
— Доброе утро, Барабан, — разбудил он спящего. — Я слышал, у тебя возникли проблемы с памятью.
— Что? — сквозь сон пробормотал Друмола.
— Я здесь для того, чтобы помочь тебе вспомнить, — ласково сказал ему Римо.
— Хорошо, — обрадовался Друмола. — Знаете, я просто ничего больше не помню. Как будто из моей жизни вырвали целую страницу. Р-раз — и нету!
— Я ее вклею на место, — пообещал ему Римо. Он взял Друмолу за кулаки, похожие на свиные окорока, и сжал пальцы так, что Друмоле показалось, будто у него из рук вытягивают нервы. Чтобы часовой ничего не услышал, Римо пальцами другой руки сжал Друмоле губы.
Огромное тело забилось в конвульсиях. Лицо покраснело. Черные глаза вылезли на лоб и крик, который не мог сорваться с губ, отразился в глазах.
— Ну что, милый, это тебе о чем-нибудь напомнило? — спросил Римо.
Друмолу опять всего передернуло.
— Может быть, тебе об этом неизвестно, дорогой, но у нас на этот счет существует целая наука. Сначала боль. Теперь перейдем к страху. Я бы вывесил тебя за окошко, — ласково увещевал заключенного Римо, — но первый этаж — тут пугаться нечего. Есть и альтернатива — удушение. Как тебе это понравится. Барабанчик?
Римо отпустил покрасневшие пальцы Друмолы и подсунул свою собственную руку ему под потную спину. Ловким движением — как санитарка в больнице меняет простыню — он перевернул Друмолу, но, в отличие от санитарки, он сделал это моментально — подбросил грузного мужчину вверх, тот несколько раз перевернулся в воздухе вокруг своей оси и приземлился на кровать лицом вниз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90