Он снова поднял голову и спросил:
— Откуда же мне было знать, что там инфракрасные лучи?
— Но разве у тебя нет глаз? Да, принять внешнюю видимость за сущность — это все равно что принять шута за родного сына. Что ж, мы с тобой оба совершили ошибки.
Пока Римо и Чиун беседовали, распростершись плашмя на песке, механики содрали брезент с кузовов самосвалов. Водители приподняли кузова чуть выше. В каждом из них находился агрегат, похожий на пусковое устройство для ракеты, но с телевизионной камерой, прикрепленной к нему. Все двенадцать грузовиков подняли кузова на максимальную высоту, после чего люди оставили кабины, бросили брезент и побежали к траншеям.
Стрельба прекратилась, и внезапно наступила полная тишина.
— М-да, — буркнул Римо, когда последнее эхо выстрелов умолкло вдали. — Что же теперь?
— Можешь меня не спрашивать, — сказал Чиун, — потому что я мелок. Я просто ничтожен по сравнению с величием твоего интеллекта. Восстань же, о Великий, и выясни, в чем дело! Не обращай внимания, о Великий, на меня, мелкого и ничтожного, и смело иди, спотыкаясь, по дороге.
— Ладно, ладно, я был неправ, — сказал Римо. — Ну, видишь, я извиняюсь. А теперь, если ты не возражаешь, я отсюда уберусь.
— С какой стати мне возражать, — отозвался Чиун. — Кто я, собственно, такой, чтобы перечить тебе?
— Я же сказал: я был неправ, — отвечал Римо.
Он поднялся на ноги и побежал.
Внезапно ближайший самосвал издал какой-то ухающий звук, и ракета длиной в четыре фута с ревом понеслась вслед за Римо. В кузове самосвала пришла в действие телекамера. Она поймала в объектив Римо и стала направлять ракету.
Римо начал петлять, делать зигзаги, но и ракета тоже начала петлять, освещая окрестности оранжевым светом.
«Ага, — подумал Римо, набирая скорость и оглядываясь. — Стало быть, это и есть ТУР». О нем рассказывал Смит на инструктаже несколько лет тому назад. ТУР — это телеуправляемая ракета американского производства. Только Смит не говорил, что их взяли на вооружение израильтяне. Римо сначала подумал, не добежать ли ему до Содома, но решил, что не хватало еще разрушений домов и человеческих жертв, а посему резко повернул назад и помчался прямо на самосвал.
Но для этого ему пришлось перемахнуть через третий периметр — тройной забор из колючей проволоки. Когда Римо преодолевал первый рад, ракета отставала от него на двадцать пять футов.
Преодолевая второй ряд, Римо слышал только вой ракеты и надеялся, что прыжки не очень снизили его скорость. Когда он преодолел третий барьер, конус воздуха, образовавшийся перед носом ракеты, уже давил Римо между лопаток.
Найдя в себе силы для финишного спурта, Римо устремился к установке. Израильтянам, глядевшим из траншеи, казалось, что еще немного, и его расплющит между грузовиком и снарядом.
Но в последний момент Римо понизил температуру своего тела так, что стал недостижим для инфракрасного датчика ракеты, и упал плашмя на песок.
Первый самосвал взорвался, превратившись в черно-оранжевый шар, извергающий куски металла, пластика, и разбрасывая этот лом на мили вокруг.
Солдаты-работники сернодобывающего комплекса, в задачу которых входило не дать пожару переметнуться на прочие объекты, назвали это чудом. Израильские военные, которым было поручено прочесать пустыню и найти диверсантов или их обгоревшие трупы, назвали это безумием. Йоэль Забари и Тохал Делит, которые, будучи разбужены среди ночи, чуть было не объявили чрезвычайное положение, также не поскупились на ряд отборных эпитетов. Что же касается Чиуна, поджидавшего Римо среди камней за первым ограждением, он также нашел, что сказать, когда появился Римо с безмятежной улыбкой на устах. Он сказал одно-единственное слово:
— Пачкун!
Глава восьмая
По ночному небу над Израилем бесшумно двигалась черная тень. Она летела со стороны Иордании, низко над землей, быстро и неотвратимо. Это был не турбореактивный самолет, который слышно издалека, еще до того, как он пересечет границу. Это был не истребитель «Фантом», который бы немедленно сбили израильские силы противовоздушной обороны.
Тень двигалась бесшумно, как ветер. Это был не самолет, а грузовой планер. Беззвучно, так низко, что его не мог заметить радар, выкрашенный в черный цвет, чтобы слиться с ночью, он летел невидимый и неслышный над пустыней Негев.
Абуликта Морока Башмар расхаживал перед своими людьми. На нем был водолазный костюм из специальной антирадарной ткани и на груди — специальные антирадарные медали.
— Ну вот, настал момент, — сказал он по-английски трем десантникам, выстроившимся в ряд у двери планера.
На каждом из них были такие же водолазные костюмы из антирадарной ткани и парашюты.
— Пока израильтяне нас не заметили. Это хорошо. Мы совершим посадку в Мертвом море, поубиваем как можно больше евреев, уплывем в Иорданию и оттуда вернемся домой.
Трое его подчиненных улыбнулись, твердо веря в то, что Башмар — великий храбрец и уж никак не подведет. Эту репутацию он заработал, когда возглавил отряд из пятидесяти ливийских террористов, которые проникли в неохраняемую израильскую школу, где убили восемьдесят семь школьников и тридцать семь учителей, находившихся в тот момент в помещении. Диверсанты не сомневались, что и на сей раз все обернется так же удачно. Одним из террористов был негр, специально завербованный для этого налета в Уганде.
Башмар поднял руку, потом резко рубанул ею воздух.
— Сбрасываем снаряжение! — распорядился он.
Тотчас же негр-диверсант, находившийся ближе всех к двери, распахнул ее и вытолкнул наружу контейнер из антирадарного материала, в котором находилось все необходимое для работы под водой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44