Троица продолжала улыбаться, но глаза их беспокойно постреливали по сторонам. Это были смуглолицые курчавые ребята в ярких гавайских рубашках и мешковатых черных в полоску костюмах.
— Нам надо поторапливаться! — воскликнул третий. — Американский посол ждет!
— Прошу в машину, — сказал первый.
— Вот там, за углом, — сказал второй.
— А мои сундуки? — осведомился Чиун.
Снова взгляды троицы заметались в недоумении. Римо возвел свои очи к небу.
— Да, да, — сказал третий. — О них, разумеется, должным образом позаботятся.
— Ну что ж, — сказал Римо, — если о сундуках должным образом позаботятся и если нас ждет то ли посол, то ли консул, то нам как-то не к лицу отказываться, верно?
— Да, да, конечно, истинная правда, — загомонили хором все трое, подталкивая Римо и Чиуна в направлении машины, которая, по их словам, стояла за углом.
— Не знаю, не знаю, — сказал Чиун. — Эти люди не собираются заниматься моими сундуками, а потому мы не обязаны следовать за ними.
— Тс! — шепнул Римо. — Так даже лучше. Мы сможем узнать от этих ребят, кто стоит за всеми этими убийствами. К тому же мне не хотелось бы, чтобы они открыли пальбу среди толпы.
— Эти люди ничего не знают, — сказал Чиун. — Поговори с ними — и у тебя будет три мертвеца. А если ты потеряешь мои сундуки, у тебя будет вечный комплекс вины.
— Ну и что прикажешь делать? — осведомился Римо, но Чиун сложил руки на груди и губы его упрямо сжались.
За их спинами троица перебрасывалась какими-то оживленными репликами, и Римо спросил:
— Ребята, вы вроде как говорите не на иврите. Вы что, арабы?
— Нет, — сказал первый.
— Нет, нет, — быстро отозвались второй и третий.
— Хо-хо-хо! — сказали они все трое хором.
— Мы из Перу, — сообщил первый.
— Да, да, мы перуйцы, — подтвердил третий.
Римо посмотрел на Чиуна и скорчил презрительную гримасу.
— Они перуйцы, Чиун, — сказал он.
— А ты болван, — отозвался кореец.
— А на каком языке говорят в Перу? — мягко осведомился Римо.
— Пришельцы — на испанском. Коренное население — на одном из индейских диалектов.
— А эти лопочут на каком наречии?
— На арабском. Они как раз решают, как они станут нас убивать. — Он помолчал, прислушиваясь к разговору троицы, затем крикнул: — Эй, хватит! Погодите!
Трое разом замолчали. Чиун выдал короткую пулеметную очередь по-арабски.
— Что ты сказал им? — поинтересовался Римо.
— Мне надоело сносить оскорбления, поэтому я позволил себе немножко пооскорблять их.
— И что теперь?
— Они же признались, что хотели убить нас.
— Ну?
— Они назвали нас двумя американцами. Я же дал им знать, что ты действительно американец, что видно по твоей уродливости, лени, глупости и неспособности научиться дисциплине. Я же, напротив, — кореец. Разумное существо. Вот, собственно, и все, что я им сообщил.
— Потрясающе, Чиун!
— Я тоже так думаю.
— Теперь им никогда не сообразить, какие у нас с тобой имеются планы на их счет.
— Это не моя проблема. Главное — защитить представителей моей нации от необоснованных оскорблений существ, изъясняющихся на каком-то птичьем языке.
Трое «перуйцев» между тем попятились назад, извлекая из-за пазух пистолеты. Римо выбросил вперед левую ногу, и самый рослый полетел кубарем по мостовой, а пистолет покатился в другую сторону.
Двое других «перуйцев», разинув рты, уставились на худощавого американца, выпустив из поля зрения на какую-то долю секунды Чиуна. Это их и сгубило. Когда эта самая доля секунды закончилась, они обнаружили, что валяются в пыли, уткнувшись носом в землю.
— Просто ужасно, — заметил Чиун, — что пожилой человек, решивший спокойно попутешествовать, сталкивается на своем пути с жуткими опасностями. Мне некогда развлекаться с тобой, Римо, я должен вернуться к моим сундукам. Эти ужасные люди, понятия не имеющие о том, что такое собственность, меня сильно расстроили, скажу тебе откровенно.
Чиун повернул к отелю, а Римо подошел к «перуйцам». Один из них как раз поднимался на ноги. В руке у него был пистолет. Он торжествующе осклабился, прицелился в кротко улыбающегося Римо, но, когда грянул выстрел, перед его рубашки превратился в огромное кровавое пятно и он рухнул на землю, проклиная по-арабски судьбу и неверных богов.
Двое его соратников поднимались на ноги. Но Римо отпихнул ногой подальше их оружие и заставил одного из оппонентов полететь верх тормашками. Он счел его главарем, так как пиджак сидел на том почти впору.
Подобрав один из пистолетов, Римо поднес его ко рту поверженного противника.
— Что ты сделал с Рахмудом? Ты ведь был в пяти футах от него, а он прямо-таки взорвался.
— Это я буду спрашивать, а ты отвечать, — перебил его Римо Он ткнул стволом пистолета в зубы противнику и сказал: — Имя, будьте добры!
Человек почувствовал во рту холодную сталь и увидел выражение глаз Римо. Он заговорил невнятно, потому как сильно мешал пистолетный ствол:
— Афмуд-акабар-шуман-розали.
— Понял тебя, Аф, — сказал Римо. — Национальность.
Ахмед Акбар Шаман Разули увидел, что его сообщник встал и оказался за спиной у Римо. В руках у него была бутылка с отбитым дном, которую он подобрал с земли.
— Я уже говорил, — пробормотал Ахмед. — Мы из Перу.
— Неправильный ответ, — прокомментировал Римо.
Не оборачиваясь и не меняя положения, он ударил ногой наступавшего со спины. Бутылка вылетела у того из рук и мягко шлепнулась в пыль. За ней с куда более тяжким стуком приземлился нападавший и больше не шелохнулся.
Ахмед Разули посмотрел на своих мертвых товарищей, потом на человека, который, похоже, умел видеть затылком, и быстро и угодливо заговорил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44