Джози подбежала к Римо и стиснула его в объятиях.— Ты была великолепна, — сказал он.— Благодаря тебе, — ответила она.Римо посмотрел через ее плечо в дальний конец зала, где появились флажки с оценками ее выступления. Толпа разразилась еще более громкими криками и аплодисментами.— Опять десятка? — спросила она.— Иначе и быть не могло, — ответил Римо. — А теперь выйди и поклонись публике. Тебя вызывают.Джози выбежала в центр устланной матами площадки, медленно поворачиваясь, помахала зрителям, одарила их радостной сияющей улыбкой и, бегом вернувшись назад, села рядом с Римо на скамейку возле трибуны.— А ты когда выступаешь? — спросила она.Римо об этом даже думать забыл. А ведь его первый забег тоже должен был состояться сегодня. Возможно даже, что его уже ищут. Пропустить это соревнование и огорчить Чиуна означало бы потом бесконечно выслушивать его сетования по этому поводу.Римо поднял глаза и увидел Чиуна, который направлялся к ним с суровым выражением на морщинистой физиономии.— Сегодня, — сказал Римо. — Но ты не приходи. А то я стану нервничать.Она снова заключила его в объятия.— Желаю удачи, хотя ты в ней не нуждаешься. А мне еще надо кое с кем поговорить.Как только она отошла, Римо поднялся навстречу Чиуну.— Все в порядке, Чиун. Все в порядке. Я успею к старту.— Ты нашел, кто подложил бомбу? — спросил Чиун.— Ага. Они из команды Барубы, — ответил Римо.— И ты сообщил начальнику службы безопасности?— Не совсем.— Как это — не совсем? — спросил Чиун.— Я сказал тому парню, что за нами следил. И попросил его доложить своему боссу.— И после этого ты пришел сюда смотреть выступление этой женщины?— Ты знал про нее? — спросил Римо.— Как же я мог о ней не знать? — воскликнул Чиун. — Беспорядок в твоей голове и твоем сердце производил такой шум, что я глаз не смыкал с тех пор, как ты встретил эту женщину. Но дело сейчас не в ней.— А в чем?— Убит начальник службы безопасности. Я только что слышал, — сказал Чиун. — Очевидно, твое сообщение о террористах до него не дошло.— Проклятье! — вырвалось у Римо.Ответственность за это ложилась на него, и почувствовал он себя мерзко. Вообще-то на нем лежала ответственность за смерть многих людей, но то все делалось по плану, а это произошло из-за его небрежности.Он взглянул на Чиуна.— Пойдем к этим чертовым террористам и покончим с ними раз и навсегда.Чиун поднял руку.— Нет. Я сам пойду и разыщу их. А ты будешь делать то, для чего сюда приехал. Ступай на стадион и одержи победу. И пока не победишь, все остальное выброси из головы.— Чиун...— Ш-ш! Это очень важно. Ты должен победить. Это пока еще не золотая медаль. Это всего лишь предварительные состязания. Но ты выиграешь. И установишь мировой рекорд. Не надо очень высокого рекорда, достаточно самого маленького. Побереги силы на дальнейшее. Но помни: не выступай перед телевизионщиками, пока я не вернусь. Это очень важно, потому что ты, скорее всего, наговоришь всяких глупостей. Делай, что тебе говорят.— Хорошо, Чиун, — ответил Римо, и они двинулись в разные стороны: Чиун — на поиски террористов, Римо — устанавливать рекорд.Бежать предстояло на 800 метров.Римо успел в самый последний момент — его уже чуть было не сняли с соревнований — и встретил враждебные взгляды других американцев, участвующих в забеге.Первой его мыслью было помахать рукой доктору Харолду В. Смиту, который, должно быть, в этот момент сидел дома у телевизора, но потом он передумал. Смита уже и без того, наверное, хватил удар, когда он увидел, как Джози Литтлфизер бросилась обнимать Римо после своего выступления на бревне.На Римо были все те же брюки из грубой хлопчатобумажной ткани и кожаные туфли. Один из судей обратился к нему:— Где ваша спортивная форма?— На мне, — ответил Римо. — Я представляю клуб завода «Резец и плашка» из Сикокуса, Нью-Джерси.Судья недоверчиво крутнул головой и отошел в сторону.Римо стоял на четвертой дорожке, рядом с бегуном из Восточной Германии Гансом Шлихтером, тем самым, который видел Римо в гимнастическом зале, когда он показывал Джози Литтлфизер, как выполнять упражнения на бревне.Немец слегка подался к нему и сказал:— Мы ведь ничего не имеем друг против друга, правда?— Конечно, — ответил Римо. — В духе олимпийских традиций.— Правильно, — сказал Шлихтер.Спортсмены заняли исходную позицию, все, кроме Римо, который предпочел просто стоять у стартовой линии.Когда прозвучал сигнальный выстрел, Шлихтер, вместо того, чтобы рвануть вперед, метнулся вправо. Это дало возможность другому немцу из Восточной Германии выбежать на его дорожку и таким образом зажать Римо между собой и третьим восточным немцем, бежавшим слева от Римо.Римо начал бег не спеша, в то время как двое немцев все время виляли туда-сюда, толкая его и зажимая между собой. Один из них, резко выбросив вперед ногу, попытался достать шиповкой правую икру Римо, но тот увернулся.Впереди с большим отрывом лидировал Ганс Шлихтер, и, когда он, срезая на повороте угол, оглянулся, на его физиономии совершенно ясно можно было прочесть: «Извини, приятель, но такова спортивная жизнь».И Римо разозлился.Заработав руками, он поддал ходу и сначала левым локтем ткнул одного немца под ребро, чем тотчас же сбил ему дыхание, а правым кулаком нанес удар вниз, в левое бедро того, который бежал справа. Немец, вскрикнув, замедлил бег, однако потом, преодолевая боль, стал увеличивать скорость. Но было уже поздно. Римо бежал впереди, настигая Шлихтера и трех американцев, которые шли за лидером из Восточной Германии вторым, третьим и четвертым номером.«Что ж это такое творится в спорте?» — сам себе задал вопрос Римо, на бегу покачав головой, и, отбросив мысль о том, что обязательно должен выиграть, поставил перед собой единственную цель:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45