— А ты сначала спроси, хочу ли я об этом знать.
— Я прикончил Магута Ферозе Анина, диктатора Стомика.
Услышав краем уха эту новость, Чиун мгновенно подлетел к ним.
— А тебе заплатили?
— Нет, я расправился с ним бесплатно.
— Пах! Нет, ты и в самом деле безнадежен.
— Послушайте, но надо же мне было заработать хоть какую-то репутацию!
— Репутация человека определяется количеством накопленного им золота. Не понимаешь?
— Я — воин. Моя стихия — борьба. Оплата — вещь необязательная. Как получится. Кроме того, моя репутация в определенных кругах не требует подтверждения. Стоит только упомянуть об Огнетушителе, и все плохие парни бледнеют.
— По-моему, ты сам слегка побледнел, — вставил Римо.
Смит как-то странно дернулся и торопливо произнес:
— Извините, черт. Я буду через минуту.
— Всем стоять, — громогласно объявил Римо. — Огнетушителю надо облегчиться.
— Между прочим, — произнесла Ассумпта, — для человека, которого несет, он еще очень хорошо держится.
— Скажи, как давно вы знакомы? — осведомился Римо.
— Со вчерашнего вечера. Вы знаете, о его подвигах написано столько книг!
— Неужели? — притворно удивился Римо.
Чиун зевнул.
— Нет, правда! Он сказал мне, что по миру разошлось более сорока миллионов экземпляров.
У мастера Синанджу даже глаза на лоб полезли.
— Это правда, Римо? Сорок миллионов экземпляров?!
— На книге, которую я обнаружил под деревом, значилась именно эта цифра.
Глаза Чиуна превратились в узкие щелочки.
Когда Уинстон вернулся со свидания с деревом сейба, внимание всех присутствующих сосредоточилось на нем.
— Может, тебе шел процент с гонорара за эту белиберду? — осведомился кореец.
— За какую белиберду?
— Да за эти глупейшие романы с приключениями!
— Нет.
— Идиот!
И перепалка возобновилась.
— Все-таки настанет день, когда вы станете уважать меня за то, что я совершил, — довольно резко выпалил Смит.
— Мы уважаем тех, кто превзошел наши науки и накопил достаточное количество золота, — отозвался мастер Синанджу. — У тебя же нет ни опыта, ни денег.
— Когда-нибудь выйдет книга про мои подлинные деяния, и я смогу жить на проценты с изданий.
— Только не рассчитывай, что тебе удастся так долго коптить небо, — хмыкнул Римо.
— А между тем я их постоянно записываю. Откройте мой рюкзак и убедитесь сами.
Римо остановился и полез в рюкзак. Извлек оттуда общую тетрадь в клеточку в черном коленкоровом переплете. На обложке был изображен огнетушитель с целым роем пуль, вылетавшим из его раструба.
— Похоже на дневник.
— Это летопись военных действий.
— Ты, значит, все записываешь...
— Конечно!
— А если тебя схватят?
— Меня хватали уже тыщу раз. И ничего никогда ни со мной, ни с дневником не случалось.
Римо зашвырнул дневник подальше в джунгли.
— Эй! Вы не имеете права! Это частная собственность.
— Правило номер один: никогда ничего не записывай. Когда тебя схватят, твои же собственные записи будут свидетельствовать против тебя.
— Еще не свита та веревка, на которой меня...
— Ты вечная угроза сам себе, — заключил отец, поднимая какую-то вещицу, выпавшую из кармана сына. Оказалось, это крохотный пластмассовый огнетушитель.
— Что еще за дрянь такая?
— Своего рода икона. Когда я убиваю человека, то оставляю сию штуковину у него в руке. Или во рту — как когда. Один только вид ее повергает нашедшего в ужас.
Заметив, что на тропинку упала еще одна крохотная модель, Римо сказал:
— Точно так же ты мог бы сыпать хлебные крошки, чтобы помочь нашим преследователям.
— Послушайте, вы, видно, не до конца понимаете особенности моей профессии...
— Лучше бы ты сказал это тем, кто тренировал тебя в Центре подготовки морских пехотинцев, придурок.
— Болван!
— И вы что, все родственники? — удивилась Ассумпта.
— Родство, надо сказать, весьма отдаленное, — пояснил мастер Синанджу, — и кровь весьма разбавлена.
— А вас как зовут, любезный?
— Меня зовут Чиун. Большего я сказать не могу.
— Вы — майя?
— Пах!
— В нашем языке есть похожее слово — «чиен».
Кореец явно заинтересовался:
— Слушаю вас...
— Что означает «обезьяна».
— Пах! — только и вымолвил мастер Синанджу.
— Вы и в самом деле напоминали «чиена», когда прятались от меня в кроне дерева, — сквозь смех произнес Уинстон.
Последние слова Огнетушителя основательно проняли мастеров Синанджу, и они решили, что парень заслужил основательную взбучку. Смит получил представление о столь важном решении, когда они схватили его за пояс и зашвырнули в заросший ряской пруд вместе с рюкзаком и прочим снаряжением.
Когда Уинстон вылез из воды и почувствовал под ногами твердую землю, он все же не преминул наградить и отца, и деда весьма нелицеприятными эпитетами.
Мастер Синанджу тотчас сообразил, что Смит не так уж чисто вымылся, как им с Римо поначалу показалось, и лично вымыл Смиту рот с помощью мыла «Лава», что для этой цели торжественно извлекли из рюкзака.
Теперь, похоже, Уинстон Смит стал куда покладистее, нежели в самом начале.
Глава 42
На пути в Оахаку команданте Эфраин Сарагоса неожиданно узрел сцену, которая наполнила его сердце яростью и страхом.
Он встретил беженцев. Мексиканских беженцев. Пестрая компания состояла из городских чиланос вроде его самого и проживавших на окраинах и в сельской местности миштеков.
— Монстр! — кричали они, размазывая по лицам слезы. — Монстр захватил Оахака!
— В таком случае монстр обречен, — сообщил им свое мнение на сей счет Сарагоса.
Беженцы двигались группками — или колективос — на мопедах и такси. Тоненькая поначалу струйка скоро превратилась в реку, а потом и в бурлящий людской поток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83