— Чтобы выжить, мне надо двигаться. — Отвернув громадную голову от Лухана, богиня заковыляла вперед.
Лухан мгновенно убрался с ее пути, поскольку прекрасно знал — стоит ему замешкаться, как она превратит его в дрожащее кровавое месиво. Но именно поэтому он и любил ее: она ничуть не заботилась о своих подданных. Подданным следовало ее боготворить, а никак не наоборот.
— Мы твои душой и телом, Коатлик! Как ты не понимаешь? Конечно, поступай, как тебе заблагорассудится. Ломай нам спины, круши жалкие тонкие черепа! Что бы ты ни творила, мы последуем за тобой.
Божество, однако, не отреагировало.
— О, Коатлик, пожирательница трупов, разве ты не знаешь, что среди себе подобных безопаснее?
— Я — единственная в своем роде. Таких, как я, больше нет.
— Да, да, конечно, ты — исключительная! Нет никого величественнее тебя. Даже ацтекский Кецалькоатль не столь велик, даже Кукулькан! Даже Вицлипуцли, твой сын. Все они не более чем букашки перед твоей грозной тенью.
Коатлик продолжала движение как ни в чем не бывало. И снова Родриго восхитился ею — тем, что она непоколебима, тем, что нечувствительна к людским мольбам.
Неожиданно с запада появились три военных вертолета с боевыми ракетами и скорострельными пушками. Федералы!
— Коатлик! Поберегись! Армия чиланос решила разделаться с тобой!
Божество остановилось. Змеиные головы на плечах вытянулись и встретили атакующие вертолеты немигающим взглядом каменных глаз.
На их базальтовых рылах не отразилось никаких эмоций.
— Послушай меня, Коатлик, — взмолился Лухан. — Через секунду они начнут стрелять. Позволь нам стать тебе щитами.
— Да, заслоните меня.
— Прикажи нам.
— Да. Я приказываю вам заслонить меня.
Ухмыльнувшись, Родриго Лухан повернулся к приверженцам богини. Они и в самом деле в нее верили, но вот приказывать им должен был он, Родриго.
— Скорее, скорее! Коатлик надо защитить от солдат армии чиланос.
И они послушались. Мужчины, женщины, детишки... Окружили ходячую статую кольцом в несколько рядов, некоторые даже забрались на плечи, чтобы укрыть ее каменную голову своими мягкими телами.
— Стреляйте, проклятые чиланос! — выкрикнул Лухан. — Стреляйте, если осмелитесь! Вам не удастся причинить зло нашей матери с каменным сердцем.
Ведущий вертолет отделился от ведомых, чтобы сделать первый заход.
Многоствольные установки автоматических пушек системы Гатлинга стали, поворачиваясь, извергать свинец.
Горячим свинцовым дождем посыпались пули.
Из глоток солдат священной армии Родриго Лухана вырвались крики освобождения. Освобождения от угнетения, бедности и бремени земного существования.
Со статуи посыпались тела. В своем падении они походили на перезрелые фрукты. Красная, словно гранаты, плоть источала алый сок, напоминавший сок спелых помидоров. Вот уже и лужицы натекли у ног Коатлик.
Все те, кто защищал богиню, пали, но на их место вскарабкались другие.
— Правильно! Сражайтесь, чтобы защитить Коатлик, нашу мать. Идите вперед, служите ей! Освобождение в ваших руках. Победа за нами!
Первая противотанковая ракета, отделившись от вертолета, полетела вниз. Она приближалась с ужасающей скоростью, и вой, который при этом раздавался, леденил, наполнял тоской сердца людей.
Люди, со всех сторон окружившие каменную богиню, взялись за руки, чтобы принять на себя чудовищный удар раскаленного металла. Казалось, вокруг идола шевелится клубок огромных земляных червей.
Взрыв ракеты мгновенно разметал сцепившихся друг с другом и разбросал во все стороны ошметки человеческой плоти.
Сверху посыпались оторванные руки, ноги и лишенные конечностей тела.
— Магнифико! Великолепно! — закричал Родриго Лухан. — Вы спасли богиню Коатлик!
Она же стояла, как прежде, змеи на ее плечах разделились, и голова одной из них наблюдала за атакующим вертолетом, вторая же гипнотизировала третью машину.
— Машины из мяса и в самом деле меня защищают, — произнесла богиня, тяжело двигая каменными челюстями.
— Да. Мы все умрем, если понадобится!
— Приказываю умереть всем до единого, лишь бы обеспечить мне выживание, — произнесла Коатлик без всяких эмоций, но в ее голосе слышалось что-то зловещее. Родриго Лухан любил мужеподобных женщин. И потому обратился к своим последователям:
— Вы слышали? Нам велено умереть. Славной смертью. Так пусть же все мы погибнем, но мать наша живет!
Ему пришлось отпрянуть в сторону, чтобы не мешать «индиос» взбираться на каменные плечи и голову Коатлик вместо убитых и раненых. И потом, со стороны удобнее наблюдать за кровопролитием.
А зрелище разворачивалось поинтереснее корриды. Арена для корриды огорожена, и в этом огороженном пространстве носятся бык и матадор. Бой заканчивается, когда матадор или бык — что происходит чаще — падают замертво. На песке остается пятно крови. Ну в крайнем случае два — не больше.
Здесь же стояли лужи, нет, текли реки крови и лежали груды мертвых тел и оторванных конечностей.
«Индиос» заняли свои места. Воссоздали своеобразный купол из костей и плоти. Подобно саранче, усеяли тело богини-матери так, что ее каменные члены стали совершенно невидимы. Со стороны Коатлик походила на крупного жука, плотно облепленного муравьями.
Вторая ракета тоже добилась прямого попадания в цель. В воздухе засвистели осколки горячего металла, ошметки плоти... Раздались крики — ужасные и величественные одновременно. В них звучало нечто истинное, мексиканское. Более того, это было, пожалуй, самое мексиканское зрелище, какое только доводилось видеть Родриго Лухану.
Сверху снова посыпались пули, потом наступила очередь ракет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83