Действительно, осмотр стекла показал, что оно абсолютно чистое, как линзы у камеры. А его получилось много тысяч кубометров. Теперь можно выпускать миллионы кубометров стекла. Каждый год. Всегда!
— Всегда! — пронзительно прокричал Болт в зале “Химических концепций”, Массачусетс.
От этого крика у всех заложило барабанные перепонки.
— Ример, — спросил председатель палаты, — а что же произошло с вашим проектом о покраске машин?
— Печальная история, сэр. Мы не смогли его запустить. Но теперь я верну всем деньги. Все, что ни делается, все к лучшему.
Многие члены совета были озадачены. Никто не приветствовал новую идею.
— Я хочу объяснить вам, почему я спросил, — сказал председатель. — Проект со стеклом хорош, но если вы вывезете такое количество готового стекла из Египта, по моим подсчетам, вы погубите стекольный рынок на ближайшие шестьдесят пять лет.
— Можем ли мы урезать цену?
— Если вы выкинули на рынок больше стекла, чем нужно, цены уже снижены. С дешевого стекла нет профита.
— Я понял, — ответил Болт.
Он вдруг почувствовал, как теплая струйка стекает по ноге под брюками.
— Ример, вы обмочились? — спросил председатель.
— Нет, — ответил Болт с энтузиазмом добившегося успеха человека, — я только что открыл способ не ходить в туалет.
* * *
Это была изнуряющая ночь. Нежное, прекрасное изнурение с всепожирающей нервической страстью, а потом с довольным успокоением.
Это было до того, как Кэти занималась любовью с Римо. Это было в Ханое, во время путешествия из одного правительственного офиса в другой. С одной армейской базы на другую. Это было в темных аллеях, когда город обезумел из-за разгуливающих по нему убийц. Несколько раз полиция была готова пройти мимо, но Кэти успевала привлечь их внимание. А потом она снова видела идущих против прекрасного, лучшего представителя человеческого рода, идущих на смерть. Иногда их кости хрустели. Иногда смерть приходила к ним без звука. Иногда их тела летели в одну сторону, а головы в другую.
Римо сказал перед рассветом:
— Это не здесь. Они не знают, где это.
— Тем хуже, — сказала Кэти.
— Откуда у тебя такая идиотская улыбка?
— Без причины, — парировала Кэти, кладя голову ему на плечо. Оно не было особенно мускулистым. — Ты устал?
— Я озадачен. Эти люди не знают, где находится флюорокарбоновая штука. Они никогда не слышали о ней.
— Это их проблемы.
— Что ты можешь вспомнить в связи с этим?
— Только этого ужасного человека из Сан-Гауты.
— Даже не знаю, что делать, — сказал Римо.
Они находились в пакгаузе, который назывался “Народной больницей”. Во время войны во Вьетнаме американцы бомбили все пакгаузы, на которые вьетнамцы повесили вывески “Больница”. Репортеры никогда не упоминали, что там находился оружейный склад и никогда не было никаких раненых.
Римо и Кэти видели, что там до сих пор хранится оружие, может быть, для войны с Камбоджей или с Китаем.
Вот вам и мир, который, как предрекали, воцарится, когда уйдут американцы.
— Ты готова? — спросил Римо.
— Нет, давай останемся здесь до вечера.
Она поцеловала его в ухо.
— Ты устала?
— Да, очень.
— Я понесу тебя.
— Я могу идти сама. Как мы выберемся отсюда? Это полицейская страна. Через весь Индокитай? Это займет месяц.
— Двинемся через аэропорт.
— Ты можешь обойти любую страну, но они взорвут самолет, на который ты сядешь. Ты, может, и спасешься, но я умру.
Она так зависела от этого человека. С ним она узнала наивысшее наслаждение.
— Ты огорчишься, если я умру?
Она вела себя как маленькая девочка и, говоря это, кокетливо улыбалась.
— Конечно, — ответил Римо.
Она была единственной, кто знал что-либо об этой секретной установке.
— Правда?
Она ненавидела себя за этот вопрос. Она никогда не думала, что будет так говорить. Она не представляла, что будет как девчонка-школьница унижаться, чтобы услышать хоть одно ласковое слово от человека, которого любила.
— Конечно, — ответил Римо. — Не волнуйся по поводу аэропорта. Люди видят только то, что хотят увидеть.
— Но ты же не можешь сделать нас невидимыми?
— Нет, но люди не будут смотреть.
Она поражалась тому, как все может быть просто и логично. Люди могут опознать их по лицам, по одежде, по росту. А по словам Римо, все получалось иначе — то, что видит глаз, не обязательно фиксирует мозг. Ей не нравилось это путешествие, но Римо велел слушаться и подумать о своем будущем.
Для доктора Кэтлин О’Доннел это было несложно. Она была готова остаться с этим человеком навсегда. Она знала, что находится на борту аэроплана, потому что почувствовала подъем. Но не знала, как там очутилась. Она сидела в кресле. Но проблема была в том, что двое других пассажиров стояли, потому что они с Римо заняли их места. Римо пошел показать этим людям на другие два места. Они больше не вернулись.
— Куда ты их дел? — поинтересовалась она.
— С ними все в порядке, — сказал Римо.
Когда самолет поднялся в воздух, обнаружилось, что один биржевик и один налоговый инспектор сидят в сортире.
Это был британский аэроплан. Кэти и Римо удобно сидели в течение всего пути через Тихий океан до Сан-Франциско.
В аэропорту Римо набрал специальный номер Смита.
— Его там нет, Смитти, — сказал Римо. — И близко не было.
— Мы кое-что обнаружили на северо-востоке, но пока не нашли. Русские собираются напасть. У меня нет точной информации, но я уверен в этом.
— Что я должен делать, Смитти?
— Мы должны завоевать доверие русских.
— Они вообще доверяют кому-нибудь?
— Они считают, что у нас есть флюорокарбоновые лучи. Они уверены в этом. Они думают, что мы используем это, чтобы их уничтожить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79