— Причем с предоплатой, — с улыбкой согласился Чиун. — Так ты отказываешься от моего скромного дара?— Отказываюсь.— А минуту назад ты так хотел поймать это несчастное насекомое!— Я хотел сделать это сам! — раздраженно сказал Римо.— Да пожалуйста! — воскликнул Чиун и подбросил муху вверх. Она расправила крылышки и несколько неуверенно описала круг. — Сколько душе твоей угодно.— Ладно! — Римо ожил. — Только сиди тихо, пока я с ней не расправлюсь.— Пока ты с нею расправляешься, как ты это называешь, позволь мне с тобой поговорить, сын мой.— О чем же? — сквозь зубы процедил Римо. Он снова принял позу лотоса и окаменел, словно изваяние.— Я потратил бесчисленные годы моей жизни на обучение белого человека чудесному искусству Синанджу, и что же? Я вхожу к нему в комнату и застаю его за совершенно бессмысленным занятием!— Это не бессмысленное занятие. Это проверка мастерства — поймать муху палочками для еды. Самое главное — при этом ее не покалечить, понимаешь?— Расскажи, расскажи! — произнес Чиун с деланным американским акцентом.— Идею я почерпнул из фильма, который взял напрокат.— Что еще за фильм? — с неподдельным интересом спросил Мастер Синанджу.— Да вот этот.Римо едва заметным движением тронул лежащий на полу пульт управления. В углу комнаты включился телевизор. Римо нажал еще одну кнопку — и заработал видеомагнитофон. Мастер Синанджу с нахмуренным лицом стал смотреть кино. Это была какая-то сцена из середины фильма: потный подросток полировал машину.— Это Смит мне посоветовал, — признался Римо. — Он говорит: этот фильм ему напоминает нашу с тобой историю.— Как это? — не понял Чиун.— Там про итальянского мальчишку из Ньюарка, который знакомится со стариком-японцем, и тот обучает его каратэ.Чиун сплюнул себе под ноги.— Каратэ украдено у нас. Это не Синанджу!— Я и не говорю. Но обрати внимание на совпадения: я тоже из Ньюарка.— Это заслуга твоей матери, кто бы она ни была.— Потом, Римо — итальянское имя. Я вполне мог бы быть итальянцем, как этот пацан в картине.— А фамилия твоя — Уильямс. Совсем не итальянская!— Да, но Римо — итальянское имя. Я понятия не имею, кто были мои родители, но тот факт, что меня назвали итальянским именем, что-нибудь да значит!— Он значит только, что твои родители не сумели подобрать тебе достойного имени!Римо нахмурил брови.— Я бы просил тебя не говорить в таком тоне о моих родителях, — сказал он. — Может быть, они были хорошими людьми. Откуда мы знаем?— Иногда лучше не знать — меньше разочарований!— Я могу рассказывать дальше? Так вот, этот парень перебирается в Калифорнию и знакомится там со старым японцем — вроде тебя.— Покажи мне этого старого японца! — попросил Чиун.Римо убедился, что муха опять уселась на окно, и позволил себе шевельнуться. Он поднял с пола пульт и промотал пленку до того места, где появляется знаменитый актер восточных кровей.— Видишь? — спросил он. — Вот он. Я же тебе говорю: он даже внешне на тебя похож.Заметив презрительный взгляд Чиуна, Римо поспешил уточнить:— Ну, немножко, конечно. Глаза похожи.— Его глаза похожи на глаза японца, — фыркнул Чиун. — Если бы у меня были такие глаза, я бы выдрал их своими руками и раздавил каблуком.Римо вздохнул.— Ладно. В общем, он учит этого парня каратэ, и тот потом выигрывает в крупных соревнованиях.— И чем же это похоже на нас? Мы в игры не играем, мы — ассасины! Я обучил тебя искусству Синанджу, от которого произошли все другие боевые искусства — причем путем бессовестного воровства! Я сделал из тебя ассасина. Я превратил твое тело в самый тонкий инструмент, какой только можно себе представить. Конечно, я сделал бы то же самое и с твоим разумом, но ты — белый, а мне не вечно жить на этом свете!— Спасибо большое, — вставил Римо.— Не за что. Сейчас я только рад, что решил не заниматься твоей головой, в которой происходит явная неразбериха. К примеру: я прошу тебя объяснить мне твое странное поведение, а ты рассказываешь мне убогий сюжет какого-то фильма. А я все еще жду вразумительного ответа!— Я как раз к этому подошел.— Мне уже за восемьдесят, так что поторопись!— Этот японец, в частности, научил мальчишку ловить муху палочками для еды. В каратэ это будто бы считается признаком большого мастерства. Так вот, сам японец этому так и не научился за всю свою жизнь, а у парня получается всего через несколько уроков.— Ему причитается конфетка.— Вот я и подумал, почему бы не попробовать? — сказал Римо.— Так я и знал, — грустно изрек Мастер Синанджу.— Что ты знал?— Что ты деградируешь.— Вовсе нет!— Отрицание — первый признак деградации, — серьезным тоном произнес Чиун. — Я тебе сейчас объясню.— Только шепотом, — сказал Римо, снова подняв вверх палочки для еды, как антенну. — Вот она, опять летит.— Каратэ из Дома Синанджу похитили корейцы. Разумеется, ленивые южане. Они скопировали движения, короткие пинки и рубящие удары рук. Это было вроде того, как дети играют во взрослых. Но в силу своей бездарности они смогли достичь лишь довольно посредственного уровня, хотя за образец взяли само совершенство. Они научились драться, разбивать доски ребром ладони, а поскольку они сами понимают, что все это не более чем посредственность, то придумали носить разноцветные пояса — чтобы одни думали, что менее посредственны, чем другие. В действительности до Синанджу им всем далеко! И они понимали это с самого начала.— Эта история мне известна, — отозвался Римо, продолжая следить за мухой.— Тогда ты должен знать, что ловля мухи с помощью палочек для еды восходит к самым первым дням каратэ.— Этого я не знал.— Еще бы! Знай ты это, вряд ли стал бы меня позорить, пытаясь воспроизвести движения посредственных каратистов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78