Его лицо оказалось на уровне ее талии. Лития обняла голову Римо и притянула к себе так, что он уткнулся в ее мягкий и все еще влажный живот.
– Что ты делал вчера вечером после того, как мы расстались? – спросила она с неподдельным интересом.
– Если тебя интересует, убил ли я адмирала Краста, как ты советовала, то отвечу: «Нет!» Попался ли я в расставленную тобой ловушку и был ли я убит людьми адмирала Краста? Как видишь, нет! Смог ли я помешать адмиралу вогнать линкор в статую Свободы? К сожалению, нет! – Римо говорил тихо, словно делился секретами с ее нервно подрагивающим животом. Он обхватил ее стройные длинные ноги и провел ладонями по бедрам, ягодицам, спине… В районе лопаток его нежные чувственные руки замерли, а потом, ухватив полные пригоршни пышных золотистых волос, резко отдернули ее голову назад. Римо вскочил на ноги, перевернул Литию и швырнул на кровать.
– Ты одурачила меня по всем статьям, дорогуша! – крикнул он весело. – И теперь тебе следует заплатить должок.
Она лежала, успокаиваясь после мгновенного испуга. Приняв одну из самых соблазнительных поз – слегка на боку, одна нога вытянута, другая полусогнута и подтянута коленом к животу, – она была олицетворением чувственности. Нежную белизну се тела подчеркивал черный фон покрывала.
– Вам завернуть или съедите прямо здесь? – спросила Лития. Ее белозубая улыбка, казалось, заставила потемнеть белоснежную кожу.
Лития протянула руки, зовя Римо в свои объятия. Упругие груди с воинственно торчащими сосками обещали страсть и негу. Никогда не видел более прекрасной женщины – подумал Римо перед тем, как броситься в омут безумной страсти, и их тела сплелись в обоюдном желании.
Лития была неутомима как дервиш, бредущий через пустыню. Он не мог раскрыть всех своих талантов, так как вынужден был думать о том, чтобы удержаться наверху.
Лития кричала и стонала, металась по кровати со страстью провинциальной актрисы, приглашенной на сексуальный эпизод в голливудском фильме, и вдруг Римо краем глаза увидел, как ее рука потянулась к тумбочке и вынула ножницы с длинными острыми концами.
Ярость переполнила его. Женщина, которая спокойно убивает других, лишена истинной страсти и любви. Ее наигранному африканскому темпераменту Римо решил противопоставить несокрушимую страсть ненависти. В результате Лития оказалась прижатой к спинке кровати, а он продолжал мучить ее. Она извивалась, стонала, но не от удовольствия, а от боли. Ухватившись обеими руками за ножницы, Лития занесла их над широкой спиной Римо, но за долю секунды до рокового удара он ужом выскользнул из-под ее рук, и ножницы вонзились в белоснежную грудь самой Литии Форрестер.
Она не сразу поняла, что случилось, и поэтому не почувствовала боли. Потом по ее лицу пробежала судорога, и Лития криво усмехнулась, глядя на Римо, отстраняющегося от нее. Он видел, как ручейки крови побежали по золотистому телу, образуя вокруг него пурпурные лужицы, как вибрировали ручки ножниц, освещенных единственной лампой, в такт затухающему пульсу.
– Вот что я имел в виду, когда говорил об огоньках, которые погашу в твоих глазах, дорогуша! – сказал Римо, наблюдая, как умирает Лития Форрестер.
Провожая одну из самых красивых женщин Америки в последний путь, он просвистел полюбившуюся ей мелодию:
– Супер-кали-фрагил-истик-экспи-али-дочиус…
Глава двадцать вторая
Доктор Харолд Смит сидел за рабочим столом в санатории Фолкрофт, повернувшись спиной к горам бумаг, и смотрел в окно с односторонними стеклами на спокойные воды залива Лонг-Айленд. Он ожидал телефонного звонка.
С тех пор, как в качестве противовеса в борьбе с преступным миром была создана организация КЮРЕ, Фолкрофт был ее секретной штаб-квартирой. Теперь Смит спрашивал себя, сохранилась ли эта секретность. Какие-то их тайны раскрыты. Об этом говорит нападение на Римо. Единственный, кто способен прояснить ситуацию, – это он сам. Только он может докопаться, на каком уровне происходит утечка информации. Смита передернуло от одной мысли об этом, но он привык подозревать всех, и Белый дом не составлял исключения.
На самый крайний случай Харолд Смит готов был укрыться в ящике из алюминия, находившемся в подвале, чтобы унести с собой в могилу все секреты, связанные с последней страницей отчаянной борьбы с преступностью в Америке.
Только Римо в состоянии устранить реальную угрозу свободе и демократии. Только Дестроер может спасти страну от тех зарубежных сил, которые готовы купить ее правительство и таким образом использовать в своих далеко не бескорыстных целях, – считал Смит со всей убежденностью фанатика идеи. – Но почему молчит телефон?
Харолд Смит, единственный бессменный директор КЮРЕ со дня основания организации, ожидал звонков из трех мест, но по-настоящему интересовали его только два: один из Швейцарии, другой от Римо. О третьем звонке Смит предпочитал не думать до тех пор, пока он не раздастся.
Наконец телефон зазвонил, и Смит так резко повернулся к столу, что услышал визг крутящегося кресла. Надо сказать, чтобы смазали, – подумал он машинально.
– Смит. – Голос доктора был, как обычно, спокойным и бесстрастным.
Звонил заведующий отделом КЮРЕ, который думал, что работает в Бюро по борьбе с наркотиками при правительстве Соединенных Штатов Америки. Он получил любопытную весточку от друга из Швейцарии, который в свою очередь имел беседу с приятелем, инструктором горнолыжного спорта. Инструктор рассказал, что его любимая ученица, молоденькая американка, работающая секретарем у одного из швейцарских банкиров, вылетает сегодня вечером вместе с шефом в Нью-Йорк и вернется обратно ровно через сутки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52