— Папочка, — протянул Уильямс, — я больше не хочу быть ассасином.
— Почему? — негромко спросил кореец.
— "Ассасин" в этой стране бранное слово.
— В этой стране не умеющая петь певица-блондинка получает громадные деньги только за то, что устраивает из себя публичное зрелище. Так что ничего удивительного тут нет.
— Я бы заплатил Медузе, чтобы она не публиковала книги с фотографиями, на которых запечатлена обнаженной, — согласился Римо.
— Ты ассасин, — отрезал Чиун. — И дело не только в том, что ты делаешь, пусть и неуклюже, это — твоя сущность. Ты не можешь перестать быть ассасином, как не можешь перестать правильно дышать.
— А до Рождества остается неделя. Для меня это всегда печальное время года.
— Мы не празднуем Рождество, — фыркнул мастер Синанджу.
— Знаю.
— Рождество — языческий праздник, его ввели римляне и еще больше испортили последователи Назареянина, которые погубили Древний Рим. Точно так же они погубят этот новый Рим, именуемый Америкой.
— Я уже тысячу раз слышал это, — устало произнес Римо. — Дом Синанджу отмечает вместо Рождества праздник Свиньи.
Чиун скривился.
— Он не так называется! Это твое грубое название прекрасного дня, когда любезные, милые люди делают небольшие подношения тем, кто делился с ними мудростью.
— Рождество мне нравится больше, — сухо отозвался Уильямс. — Тут все делают друг другу подарки.
— Фу! Что хорошего, когда подарки делаются вынужденно? Подарок должен подноситься в знак признательности, а не потому, что от тебя ждут ответного подарка. Иначе подарки получат даже недостойные, а дарящий и принимающий, таким образом, участвуют в спектакле обоюдной жадности, корыстолюбия и неблагодарности.
— Хорошее описание Рождества в наши дни, — пробурчал Римо. — Но в детстве я всегда с нетерпением ждал этого праздника... — у него перехватило горло — ...мечтал иногда, что на Рождество ко мне приедут родители, и все переменится.
— Все переменилось, сынок, — произнес вдруг Чиун ласковым голосом. — У тебя есть отец. Я.
— У меня где-то есть другой отец, — печально ответил ученик. — Я должен его найти.
— Если хочешь отблагодарить меня за все, что я даровал тебе, Римо Уильямс, то не ищи.
Серьезный тон Чиуна заставил ученика взглянуть на мастера Синанджу с недоверием.
— Почему ты так не хочешь, чтобы я нашел своего отца?
— Это только принесет тебе несчастье.
Из кармана серого костюма, надетого по указанию Смита, Уильямс достал свернутый лист с карандашным наброском. Развернул его. На нем была изображена молодая женщина с печальными глазами и длинными темными волосами. Лицо это изобразил полицейский художник по указке Римо. Оно обладало полным сходством с лицом той женщины-призрака, что явилась ему у его могилы.
— Я даже не знаю ее имени, — негромко произнес он. — Она моя мать, а я даже не знаю ее имени!
— Она не твоя мать! — выпалил Чиун.
Ученик поднял взгляд.
— Раньше ты говорил другое.
— Не хотел тебя расстраивать, — уклончиво ответил учитель. — А теперь видеть не могу, как ты скорбишь над плодами собственного воображения. И не желаю скрывать от тебя правду.
— По-моему, тебе меньше всего хочется, чтобы узнал правду, — хмыкнул Римо. — Хорошо бы узнать почему.
Зазвонил телефон.
— Должно быть, Смит. — Уильямс встал, чтобы снять трубку.
Едва он сказал «Алло», как послышался негромки кислый голос:
— Никаких фамилий. Ты знаешь, кто это. Встретимся в логичном месте через двадцать минут.
Не успел Римо произнести «Что?», как связь прервалась.
— Черт! — ругнулся он, швырнув трубку.
— Что случилось? — поинтересовался Чиун.
— Смитти звонил. Доосторожничался до того, что велел встретиться с ним в логичном месте. И оборвал разговор, не дав мне спросить, что это за логичное место.
— Логичное место это логичное место, — вкрадчиво произнес кореец.
— Как это? — вспылил Римо.
— Логичное потому что очевидное.
— Потому что не обладаешь логичным разумом.
— А ты обладаешь?
— Дай мне путеводитель по достопримечательностям этих современных Афин.
Уильямс схватил со стола толстый справочник, положил у обутых в сандалии ног Чиуна и тут же уселся напротив него в позе лотоса.
— Посмотрю, как ты найдешь там логичное место.
Мастер Синанджу нахмурился и молитвенно сложил пальцы с длинными ногтями. Закрыл глаза. Ногти его соприкасались, ладони нет. Казалось, он общается со своими предками.
Внезапно глаза корейца раскрылись, руки, словно бы двигаясь по собственной воле, наугад распахнули книгу. Он опустил взгляд. Его расширенные карие глаза забегали по открытым страницам.
— Ну и что? — полюбопытствовал Римо.
Мастер Синанджу неожиданно захлопнул книгу.
— Доедай свой рис, — сказал он. — Меньше чем через двадцать минут мы должны встретиться с нашим императором в логичном и очевидном месте.
Отправив палочками последние рисинки в рот, Римо пробормотал:
— Посмотрим.
Десять минут спустя Уильямс стоял рядом с мастером Синанджу у входа в отель, швейцар жестами подзывал такси. Одна машина тут же подъехала.
Римо распахнул дверцу и усадил мастера Синанджу. Обошел машину и сел с другой стороны, Чиун тем временем уже сказал водителю, куда ехать.
— Не посвятишь ли меня в свой секрет? — спросил Римо, когда машина понеслась сквозь предвечерние сумерки.
— Если ты обладаешь столь же логичным разумом, как и я, говорить тебе, куда мы едем, незачем.
— Разум у меня логичный, — настаивал Уильямс.
— Нет. Его привлекает только очевидное, но не логичное.
— Посигналь, — попросил водителя Римо, внимание которого внезапно отвлек бюст проходившей мимо длинноногой брюнетки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73