Женщина приземлилась на все четыре конечности, как кошка. Она с шипением повернулась к Римо и Чиуну, но тут ее тело спохватилось, что из горла хлещет кровь, и покатилось по полу, опрокидывая свечи одну за другой.
Горячий воск закапал на старую газету, и пропитавшаяся воском бумага вспыхнула ярким пламенем. В ту же секунду Чиун подтолкнул Римо к провалу окна.
— Наверх! — приказал он. Римо полез по железным ступенькам на крышу.
Чиун задержался в окне, прикрывая бегство Римо. Входная дверь распахнулась, и в комнате очутилась Шийла Файнберг. В то же мгновение открылось заднее окно, и на пол спрыгнули еще двое с искаженными злобой лицами и оскаленными зубами. Их зловещий вид усугубляло пламя, быстро распространявшееся по комнате.
За спиной Шийлы Файнберг появилась еще одна женщина. Все четверо приросли к месту. Пожар, начавшийся на полу, перекинулся на простыню, а оттуда на клок ваты, пропитанный пальмовым маслом, которым Чиун промывал раны Римо.
Сухие обои позади кровати занялись мгновенно. Комнату озарило ослепительное пламя с багровыми, желтыми и синими сполохами. Четверка людей-тигров шагнула было вперед, в направлении Чиуна, то есть к собственной гибели, однако жар пламени задержал их. Чиун полез по лестнице следом за Римо. У него за спиной бушевал пожар, уже обдававший жаром улицу.
Перемахнув через деревянное ограждение крыши, Чиун посмотрел вниз и увидел языки пламени, выбивающиеся из только что покинутого им окна. До его слуха и до слуха близкого к обмороку Римо донеслось огорченное кошачье мяуканье.
Римо отдувался, как толстяк, которого заставили таскать тяжести.
— Они не последуют за нами, — сказал ему Чиун. — Мы переберемся на соседнее здание, а потом слезем с крыши. Ты способен двигаться, сынок? — спросил он почти ласково.
— Показывай дорогу, — откликнулся Римо с бодрой уверенностью, каковой на самом деле не испытывал.
Болели ноги от стремительного карабканья по лестнице, руки еще не отошли после напряжения, потребовавшегося, чтобы перевалиться через ограждение. В животе было такое чувство, словно по нему весь день долбили молотками, раны опять набухли кровью. Оставалось надеяться, что это здание и соседнее расположены рядом друг с другом. Если расстояние окажется больше одного шага, то для него это будет непреодолимая пропасть.
Расстояние оказалось равным одному шагу. Чиун перешагнул на соседнюю крышу первым и уже повернулся, чтобы подать Римо руку, но не стал подавать руки, а замер. Его взгляд был устремлен в дальний угол крыши, туда, где царила непроглядная темень. Римо посмотрел туда же и тоже увидел опасность. Им нечего было делать на соседней крыше, потому что по ней перемещались две светлые точки. Это были глаза. Кошачьи глаза.
Чиун поднял руки. Синие рукава кимоно упали и повисли по бокам.
Две точки быстро перемещались. Когда они поднялись над крышей, это означало, что человек-тигр выпрямился. Напрягая зрение, можно было различить его силуэт на фоне ночного неба. Издав звук, сочетавший торжествующий смех и радостное мурлыканье, он устремился к людям.
Джеймс Галлахан, заместитель начальника бостонского управления Федерального бюро расследований, сказал Чиуну:
— Из тебя получится ужин.
Он медленно приближался к середине крыши, двигаясь бесшумно, несмотря на изрядный вес.
Чиун прирос к месту. Руки его остались поднятыми, словно так он мог лучше уберечь Римо.
— Если ты — не человек, значит, ты — меньше, чем человек, — негромко проговорил Чиун. — Оставь нас, тварь.
— Я оставлю после вас одни кости, — сказал Галлахан и рассмеялся во все горло.
И бросился на Чиуна. Животная хитрость подсказала ему, что старый азиат уклонится, и тогда он, проскочив мимо, перепрыгнет на крышу соседнего дома и схватит молодого врага, чтобы использовать его как прикрытие и как заложника.
Но Чиун не уклонился. Руки в кимоно замелькали, как лопасти ветряной мельницы в бурю. Вытянутая рука Галлахана громко треснула, не выдержав соприкосновения с тонкой, костлявой рукой Чиуна. Галлахан отпрянул, взревел и снова ринулся на врага. Он собирался опрокинуть его здоровой рукой, а потом впиться ему в глотку острыми зубами...
Из-за спины Римо доносился рев набирающего силу пожара. В узкую щель между домами вырвался из окошка язык пламени.
Галлахан уже почти настиг Чиуна. Его правая рука была вытянута вперед, пальцы скрючены, словно он владел кунг-фу. Казалось, еще мгновение — и он придавит щуплого Чиуна своим весом. Потом раздалось негромкое похрустывание. Римо знал, что с таким звуком ломаются пальцы. Чиун отодвинулся, и тело Галлахана, увлекаемое инерцией, оказалось на самом краю крыши. Римо успел заметить, что рот Галлахана остался разинутым, словно он все еще готов был вонзить зубы в жертву. Римо поймал себя на странном чувстве. Он стал Мастером Синанджу, способным решать участь людей, однако остался цивилизованным человеком и в качестве такового оказался лицом к лицу с врагом, равным по кровожадности последнему исчадию джунглей.
Новое для Римо чувство именовалось страхом.
Однако подумать об этом хорошенько он не успел. Прежде чем тело Галлахана ударилось об асфальт внизу, Чиун помог Римо перебраться на следующую крышу.
Издалека послышались сирены пожарных машин. Этот звук замер вдали, когда такси уносило их к городской окраине. Прижавшись к жесткой спинке сиденья, Римо зажмурился. Чиун напряженно оглядывался, словно боялся увидеть через заднее стекло стаю диких зверей, пустившихся в погоню за такси номер 2763-В, пятьдесят центов за первые полмили, пятнадцать за каждые последующие четыреста ярдов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48