Ему показалось, что в свой первый приезд в Синанджу он даже посетил ее. Тогда в комнате повсюду стояли статуи, сундуки с драгоценностями, золотые сосуды... И тут Римо вспомнил — он же был в той самой комнате со светлым квадратом у стены. Римо попытался припомнить, что стояло на этом месте, но тщетно. Когда попадаешь туда, где сокровища накапливались веками, все сливается перед глазами в один большой кусок золота. И к тому же тогда все эти ценности его не очень интересовали.По туннелям они прошли мили три, и наконец Чиун остановился перед низенькими каменными ступенями, которые вели к окованной железом двери. Из-за двери слышались крики, стоны и лязганье скрещиваемых мечей.— Какой позор, — покачал головой Чиун. — Эти современные нравы...Толкнув дверь, они оказались на верхней площадке широкой лестницы, спускавшейся в обширный зал со старинными гобеленами. Инкрустированная перламутром мебель была в беспорядке отодвинута к стенам, чтобы освободить самый центр комнаты, где пол с мозаикой из розового и золотистого мрамора был обильно полит свежей кровью.Папские гвардейцы яростно размахивали алебардами, отбиваясь от наседавших на них вооруженных ятаганами турок. Иногда удар алебарды достигал цели — и тогда по полу катилась отсеченная голова или отрубленная кисть руки взлетала в воздух. Но чаще тяжелые алебарды промахивались — ятаганы оказывались куда эффективней в ближнем бою. Из распоротых бархатных камзолов гвардейцев вываливались дымящиеся внутренности.Посреди побоища в кресле с высокой спинкой восседал, улыбаясь и потирая руки, сам мистер Эрисон.— Вот это мне нравится! — Он одобрительно кивал головой. И, заметив Римо и Чиуна, добавил: — Но зато это не нравится самым отъявленным эгоистам всех времен — Дому Синанджу. Вы что, не видите, какого удовольствия хотите лишить своих ближних? Я вас, мерзавцев, всегда за это терпеть не мог!— Ну, поговори с ним, папочка, — шепнул Римо.— Не сейчас. Нужно спасти людей.— Ты что, решил стать католиком?— Мы связаны священным и благородным обетом, данным братству собора святого Петра. — Чиун вскинул подбородок. — И обещанием, данным некогда семье Борджиа.— Борджиа? — расплылся в улыбке мистер Эрисон — Отличные были ребята!— Не всегда, — не согласился Чиун. — И уж явно не в те времена, когда они тебе нравились. — Ткнув пальцем в сторону Эрисона, он обратился к Римо: — Перед тобой убийца. Я много раз пытался объяснить тебе разницу между подлинным ассасином и грязным убийцей — теперь ты сам видишь ее, сын мой.Римо уже примеривался, чтобы нанести Эрисону последний — и сокрушительный — удар в почки, но Чиун остановил его.— А он что, тоже из какого-нибудь рода ассасинов, а, папочка?— Он? Из рода ассасинов? Он даже слова этого не может переносить!— Так, может, тогда ты наконец соизволишь сказать мне, кто он, или так и будешь ходить вокруг да около?— Нет. Это знание не заслужено тобою.— Ладно, мне в принципе наплевать. Просто покажи, как с ним покончить, и будем считать дело завершенным.Его Святейшество находился в соседней комнате под присмотром группы смуглых молодых людей в фесках, на которых сияли яркие полумесяцы. В руках у них были ятаганы, и они именовали себя Новыми янычарами Османской империи.Было их примерно человек двадцать, и они без устали прохаживались перед папой, дабы устрашить его своей силою. Однако Его Святейшество ни на секунду не уронил достоинства, что было нелегко, учитывая доносившийся снаружи шум битвы и угрозы в адрес пленника.— Мы — потомки славных янычаров, и мы здесь для того, чтобы отомстить за позор, постигший в прошлом наших великих воителей. Смыть кровью пятно с памяти Мехмета Ал и Аги, что сражался за свой народ и за нас — его будущее. Слушай, понтифик, победа на сей раз за нами, пришла пора платить по счетам!Главарь янычаров как раз заканчивал тираду, когда Римо и Чиун незамеченными проникли в небольшую каморку, где на простом деревянном стуле сидел, прикованный к нему, Его Святейшество.— От янычаров всегда было мало толку, — скривился Чиун. — Ваше Святейшество, мы прибыли спасти вас. Вечная слава дому Борджиа, папской власти и католичеству — Дом Синанджу смиренно припадает к вашим стопам!Перед взором папы, еще не оправившегося от шока при виде собственных гвардейцев, с яростью буйных маньяков дравшихся с осатаневшими от вида крови турками, возникло новое кошмарное видение — дряхлый старик азиатского вида в развевающемся черном кимоно и щуплый парень в черной майке, с неподдельным интересом взиравшие на странную компанию Его Святейшества.Дальнейшее больше напомнило бы стороннему зрителю бальные танцы. Турки по очереди, размахивая ятаганами, бросались на старика в кимоно, а тот без видимых усилий направлял острия сабель в деревянные стены. Потомки янычаров с треском исчезали в проломах вслед за своим оружием. Молодой напарник старика деловито насаживал оставшихся на их собственные мечи, аккуратным штабелем складывая тела в угол.Вообще оба больше напоминали не воинов, а уборщиков, приводивших в порядок изрядно замусоренную площадь. Причем основная часть работы явно доставалась молодому, который, растаскивая за ноги трупы, сквозь зубы жаловался по-английски на то, что ему, мол, всегда приходится делать за папочку всю грязную работу.Пожилой азиат, приблизившись к папе, одним движением разорвал приковывавшую его к стулу цепь, словно она была скручена из туалетной бумаги, и низко склонился перед Его Святейшеством. Его компаньон с недоумением наблюдал за этим.Когда же Чиун, подавшись вперед, поцеловал золотое кольцо на пальце папы, глаза у Римо и вовсе полезли на лоб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64