Примерно через час Нуич сказал:
– Хватит. Остановись здесь.
Барака взглянул на него вопросительно. Нуич сердито зарычал:
– Говорят тебе, стой, неумытая харя!
Барака остановил машину посреди дороги, вытащил ключ зажигания, гадая, что будет дальше.
– Разве можно ожидать честности от свинопаса! – сказал Нуич.
Барака взглянул на него и ничего не сказал. Через ветровое стекло Нуич неотрывно смотрел на возвышающиеся вдали горы.
– Я предложил тебе защиту от гибели, предсказанной в легенде, а ты отплатил мне черной неблагодарностью.
– Но я…
– Молчать, чумазая харя! Ты знаешь, о чем я говорю. Я предложил тебе свое покровительство, потому что хотел, имея на то свои причины, разделаться с людьми, которые должны были прийти в эту страну, чтобы сместить тебя. Чтобы заманить их в ловушку, я уничтожил тех ученых в Соединенных Штатах и ввел эмбарго на поставки нефти. Чтобы вывести их из равновесия, я приказывал тебе не отвечать на их письма и предупреждения. Все это входило в мои планы – я ждал того часа, когда смогу нанести удар. Мне нужно было удержать их здесь.
– Но почему? – спросил Барака. Будучи военным человеком, он подходил к этому делу соответственно. – Вы ведь их знаете. Почему бы вам не уничтожить их сразу?
– А потому, чумазая харя, что я хочу заставить их поломать голову. Они знают, что я здесь, и гадают: когда он обнаружит себя? Когда он нанесет удар? Главное удовольствие не в самом нападении, а в том, чтобы заставить их поволноваться в ожидании атаки.
– Ну и?..
– Ну и вот, чумазая свинья, твое предательство лишило меня этого удовольствия.
– Нет, вы не правы, – искренне сказал Барака.
– Только не лги! – Нуич продолжал смотреть прямо перед собой, цедя слова сквозь сжатые зубы. – Ты вошел в сепаратную сделку с нефтяным дельцом Клоггом, чтобы передать лобинийскую нефть его компании, а он будет продавать ее Соединенным Штатам.
Барака хотел было возразить, однако не стал этого делать. Какой смысл разбавлять ложь правдой. Нуич знал главное.
– Но какое это имеет значение? – сказал полковник. – Эмбарго ведь никто не отменял.
– Идиот! – прошипел Нуич, и его глаза впервые сверкнули гневом. – Если уж я, ведя уединенную жизнь во дворце, узнал о ваших планах, то сколько, по-твоему, понадобится времени, чтобы о них узнало американское правительство?
Тут он повернулся и посмотрел на Бараку.
– Только не говори «но», чумазая харя! Узнать это было бы легко даже для тебя. А как только правительству станет известно, что нефть снова поступает в их страну, оно сразу же успокоится, даже притом, что горючее поступает тайными путями. Они и пальцем не пошевелят, чтобы ликвидировать соглашение, заключенное между тобой и этим твоим другом-извращенцем. И они отзовут этих двоих, которых я так давно ищу. И все мои планы провалятся. – Нуич сердито покосился на Бараку. – Теперь ты понимаешь, что ты чуть было не наделал? – И, не ожидая ответа, приказал: – Вон из машины, чумазая харя!
Барака открыт дверцу, но, прежде чем вылезти из кабины, взял из потайного кармана рядом с сиденьем водителя револьвер. Он не сомневался, что Нуич хочет его убить. Но он нападет на него первым, как только выйдет из машины. Барака повернул голову, чтобы посмотреть поверх кабины на другую дверцу.
Дверца открылась. Он ждал, что из нее появится голова Нуича, но тот вдруг оказался рядом с Баракой. Он вышел через дверь со стороны водителя. Невидимая в темноте, метнулась его рука, и револьвер Бараки мягко зарылся в песок.
– Дурак, – сказал Нуич. – Неужели ты думаешь, что я могу доверять козопасу?
– Чего вы хотите? – спросил Барака.
– Убить тебя, разумеется.
– Но вы не можете это сделать. В легенде сказано, что я должен опасаться только убийцы с Востока, который придет с Запада.
– Кретин! – сказал Нуич. На этот раз его тонкие губы изобразили некое подобие улыбки. – Я тоже выполняю пророчество. В моих жилах течет восточная кровь, я – из Дома убийц и пришел сюда с Запада. Замолви за меня словечко Аллаху.
Медленным, почти ленивым движением руки он сбил Бараку наземь. Тот не успел издать ни звука, не успел даже почувствовать боли. Его сердце, защищенное грудной клеткой, превратилось в мягкое крошево, а грудина под рукой Нуича разлетелась на мелкие осколки.
Нуич даже не взглянул на тело. Он сел в машину и поехал обратно в Даполи. Теперь придется поторопиться с Римо и Чиуном.
Занятый этими мыслями, он лишь мельком взглянул на молодого человека, бегущего по параллельной дороге в направлении Даполи.
Когда Римо возвратился в отель, Чиун уже сидел в позе медитации, уставясь на голую стену прямо перед собой.
– Я дома, Чиун! – весело доложил ему Римо.
Ответом ему было молчание.
– Была ужасная ночь, – сказал Римо.
Снова молчание.
– Ты обо мне не беспокоился?
Чиун не отрывал глаз от стены. Римо почувствовал себя задетым.
– Разве ты не боялся, что Нуич меня достанет?
Упоминание запрещенного имени возымело действие: Чиун ожил и повернулся к ученику.
– Поединок должен состояться в таком месте, где есть мертвые животные, – сказал он. – Так записано в наших книгах, так оно и будет. Можешь бегать за юбками хоть целую ночь, если тебе это нравится. Мне совершенно безразлично.
Тело Бараки было найдено в песках перед полуднем, и скоро весть об этом облетела весь город.
Римо и Чиун находились у себя в номере, выполняя упражнение на равновесие, когда бюллетень передали по радио, которое Чиун теперь не выключал, считая, что оно может заменить телевизор. Похоже, он втайне надеялся, что у радиоприемника в один прекрасный день вырастет телевизионная трубка, и он увидит свою любимую постановку «Когда Земля вертится».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50