Среди коленопреклоненных людей они стояли прямо, будто стройные деревца.
Полковник страшно разгневался. Но тут он услышал шепот из окна в задней части балкона.
– Оставь их, – сказал Нуич. – Не трогай.
Барака решил проглотить обиду на религиозной почве и опустил голову в смиренной молитве. Над площадью повисло молчание.
Вдруг в толпе раздался поучающий голос отца Гарригана:
– О всемилостивый Боже! Сделай так, чтобы те, кто повинен в их смерти, заживо сгорели в печах. Пусть они корчатся в аду, пусть горят белым пламенем! Пусть воздается им полной мерой за их злодеяния! Пусть будет не «око за око», а сто глаз за один. Во имя доброты и человеколюбия сделай так, чтобы смерть, точно траву, косила белых сионистских дьяволов, насильников и узурпаторов этой страны. Мы молим тебя об этом во имя мира и братства на земле.
– Неплохо сказано, – заметил Чиун, когда проповедник выдохся. – Особенно в том месте, где он предлагает засовывать белых в печи. Не говорил ли я тебе, что они остались белыми потому, что создатель вынул их слишком рано?
– Говорил, но всего лишь сто раз. – Римо окинул взглядом толпу молящихся. – Теперь ты видел Бараку. Хорошо рассмотрел?
– Да. Пока с меня хватит, – ответил Чиун.
Спустя несколько секунд Барака поднялся на ноги и, прежде чем дать сигнал к прекращению молитвы, оглядел коленопреклоненную толпу. Американца и азиата на площади не было – они исчезли, будто провалились сквозь землю.
«Увижу ли я их снова, прежде чем Нуич сотворит над ними свою волю?» – подумал Барака.
Глава двенадцатая
Гостиница «Лобиниен армс» представляла собой примерно то, что и ожидал увидеть Римо.
В лучшие ее времена это была конюшня. Ныне уход за зданием и его эксплуатация были целиком в руках лобинийцев, которые национализировали ее как национальное достояние и теперь успели превратить в интернациональный позор.
Краска на стенах двух смежных комнат, которые зарезервировал перепуганный сержант, потрескалась и облупилась. На грязных матрацах, положенных на перекошенные металлические рамы, не было не только простыней, но и чехлов. Вода в ванной текла только холодная, краны горячей воды отсутствовали вовсе.
Окно в меньшей из двух комнат было разбито. Сначала Римо подумал, что это сделано для проветривания, но потом убедился, что через дыру в стекле с улиц великой Лобинии в комнату вливается еще более густой запах мочи.
– Миленькое местечко, – сказал он Чиуну.
– По крайней мере, над нами не каплет…
– Но в Лобинии не бывает дождей.
– Так вот откуда эти запахи – Лобинию ни разу еще не мыли!
Чиун тщательно пересчитал сундуки, довольный тем, что целы все четырнадцать. Открыв один из них, он принялся рыться в нем и наконец извлек оттуда пузырек с чернилами, длинное гусиное перо и лист бумаги.
– Что ты собираешься делать? – удивился Римо.
– Хочу написать Бараке коммюнике.
– Ну а я пойду позвоню Смиту.
Если номера в «Лобиниен армс» грешили недостатком комфорта, то служба связи отличалась предельной неэффективностью. Целых сорок пять минут потратил Римо на то, чтобы связаться с Чикаго. Четыре раза набирал телефонист полученный от Римо номер. Наконец Римо услышал записанные на пленку, искаженные расстоянием слова молитвы:
– Земля создана Господом нашим и процветает его щедротами…
– Дайте мне веру отцов, – послушно отозвался Римо, и тотчас в трубке послышались щелчки и разряды: его звуковой сигнал повлек за собой целую серию операций по переключению аппаратуры. Наконец, после очередного щелчка, Римо услышал голос шефа:
– Алло!
– Говорит Римо. Мы на открытой связи.
– Я понимаю, – сказал Смит. – Во всей той стране нет ни одной надежной линии. У вас что-нибудь новое? Клогг или Барака?
– Оба, – сказал Римо.
– Вы говорили, что знаете, кто стоит за этим? – Смит говорил предельно осторожно.
– Знаю, – ответил Римо, – но это пока секрет. Я вам напишу.
– Могу сообщить свежий факт. – Смит начал говорить, что на борту их самолета находился человек, открывший заменитель нефти и предполагающий продать его Бараке.
– Вот как! – небрежно обронил Римо. – Кто же это?
– Некто Гольдберг.
Услышав в трубке смех Римо, Смит обиделся:
– Не понимаю, что здесь смешного.
– Вы сами, – сказал Римо. – И ваши осведомители. – Не переставая смеяться, он повесил трубку.
Итак, Джесси Дженкинс – агент США. Это несомненно. Иначе как бы Смит узнал о его выдумке с заменителем нефти?
Открытие было приятным. Надо будет подстраховать девушку, которая, оказывается, не имеет ничего общего с этими идиотами.
Когда он вернулся в номер, Смит закрывал пузырек с чернилами.
– Я закончил, – сказал он, вручая Римо длинный пергаментный свиток.
Пока Римо читал, Чиун с беспокойством вглядывался в его лицо. А написал он следующее:
"Полковник Барака! Тебе надо не позднее пятницы подать в отставку. Если ты этого не сделаешь, твое положение будет безнадежно. Передавай от меня привет своей семье.
Мастер Синанджу, комната 316, отель «Лобиниен армс».
– Ну как? Что ты об этом думаешь? – спросил Чиун.
– Твое письмо имеет налет шарма, свойственный старому времени, – признал Римо.
– Тебе не кажется, что это слишком мягко? Может, надо было выразиться покруче?
– Нет, – сказал Римо. – Думаю, как раз то, что надо. Не знаю никого, кто сделал бы это лучше.
– Я хочу дать ему время на размышления, чтобы он потом не раскаивался.
– Ты указал номер своей комнаты. По-твоему, это удачная мысль?
– Несомненно, – сказал Чиун. – А как иначе он может связаться со мной, если надумает капитулировать?
– Тоже верно, – согласился Римо. – А как ты собираешься это передать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50