– Подходи, Большой Рот! – позвал он.Ободе пожал плечами – это было тяжелое движение широких массивных плеч, – расстегнул пуговицы и снял белую армейскую гимнастерку. Вид его черных бугристых плечевых мышц, лоснящихся под жарким африканским солнцем, вызвал громкое перешептывание в толпе. А перед ним стоял жалкий тщедушный восьмидесятилетний старик Чиун, никогда не достигавший в весе и сотни фунтов. Он стоял бесстрастно, сложив руки на груди, глядя в лицо великана глазами, похожими на раскаленные угли ритуального костра.Ободе бросил гимнастерку на землю. Римо поднял ее и прошел в тот конец площади, где стоял генерал Уильям Форсайт Батлер.Скинув ботинки, Ободе встал в пыль голыми ногами – носков он не носил.Римо повернулся к Батлеру:– Ставлю два доллара на того малыша, Вилли.Батлер промолчал.– Я постараюсь действовать полегче, старик! – буркнул Ободе и рванулся к Чиуну, широко раскинув свои мощные ручищи. Чиун стоял недвижимо на своем шелковом платочке. Он позволил Ободе обвить тело черными кольцами мускулов. Сцепив за спиной Чиуна пальцы рук. Ободе откинулся назад, чтобы поднять Чиуна в воздух, ухватив его так, будто это был тяжелый пластиковый мешок с мусором. Ноги Чиуна остались стоять на месте. Ободе откинулся снова и поднатужился, но Чиун будто врос в землю.Потом Чиун медленно, с величавой торжественностью развел свои руки. Протянув их к Ободе, он дотронулся пальцами до каких-то точек у того подмышками. Дернувшись, как от удара электрическим током, Ободе отпустил Чиуна.Он потряс головой, как бы стряхивая пронзившую его боль, и снова двинулся к Чиуну, вытянув вперед левую руку и перебирая пальцами – как бы готовя классический плечевой захват. Чиун позволил руке Ободе коснуться его плеча, и через секунду президент уже летел по воздуху. Казалось, Чиун не шелохнулся, даже не дотронулся до Ободе, но тот перелетел через Чиуна и, взметнув облако пыли, с глухим ударом упал на спину.– У-у-у-ф! – выдохнул он.Чиун не спеша поворачивался на шелковом квадрате, пока не оказался лицом к лежавшему Ободе. Ободе встал на колени; по толпе прокатились волны смеха.– Тихо! Тихо! – потребовал Чиун. – Или кто-нибудь из вас хочет занять его место?Шум стих. Римо шепнул Батлеру:– Вилли, ты сэкономил два доллара. – Вообще-то, честно говоря, Римо был несколько удивлен той легкостью, с которой Чиун расправлялся с Ободе. Не то, чтобы Ободе представлял для него реальную опасность. Конечно, нет. Но Чиун был убийцей-профессионалом и не раз говорил Римо, что убийца, вступая в схватку с противником, которого по тем или иным причинам не может убить, становится даже более беззащитным, чем обычный человек, поскольку в этом случае фокус его энергии сбивается, она рассеивается, и часть ее может сработать против него самого. И хотя было очевидно, что Чиун намеренно не лишает Ободе жизни, он, тем не менее, не представлял для Чиуна никакой особой опасности. «Вот что значит быть Мастером Синанджу», – подумал Римо.Ободе снова был на ногах. На лице его застыло вопросительное выражение. Он повернулся к Чиуну и ринулся к нему. Старик оставался на месте, но когда Ободе приблизился, Чиун молча стремительно выбросил вперед руку. Пальцы ее вонзились рядом с ключицей Ободе, и тот упал, как падает мячик с края стола. Но мяч при этом подпрыгивает. Президент Бусати остался лежать на земле пыльной бесформенной кучей.Чиун отступил на шаг, поднял свой шелковый платок, отряхнул его, аккуратно сложил и заложил обратно за пояс.– Уберите его, – сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь, – и привяжите вон к тому столбу.Четверо мужчин положили на землю свои копья и подошли к тому месту, которое только что было ареной поединка. Схватив Ободе за руки и за ноги, они потащили его по пыльной площади мимо ритуального костра, все еще испускавшего пар и дым, к восьмифутовому столбу по другую сторону от него. Двое из них поддерживали в вертикальном положении все еще не пришедшего в себя Обеде, а двое других подняли его безвольно болтавшиеся руки и привязали за запястья к укрепленному наверху столба железному кольцу.Ободе повис на руках. Сознание медленно возвращалось к нему. Чиун отвернулся и взглянул на Саффу.Она подняла с земли золоченую жаровню в форме японской хибачи и, держа ее за ручки, понесла к Чиуну. Над чашей дрожал раскаленный воздух, свет горящих углей, отражаясь от золоченых краев чаши, создавал над ней мерцающую ауру. Саффа поставила жаровню у ног Чиуна.Чиун посмотрел вниз, на горящие угли.Висевшая над площадью тишина была нарушена криком часового, выставленного на холме, возвышающемся с северной стороны деревни.– Лони! Лони! Лони! – выкрикивал он в сильном волнении. Римо повернулся и посмотрел на часового. Тот показывал рукой в сторону северного предгорья.Римо добежал до деревенской окраины и совсем близко от себя увидел то, что привело часового в такое волнение. По склонам, направляясь к деревне, шли толпы аборигенов, в которых Римо без труда узнал лони. Мужчины выглядели высокими, гибкими и сильными, женщины – стройными и красивыми. Особенно две из них.Эти две женщины, как генералы на параде, возглавляли длинную процессию мужчин, женщин и детей, которая была теперь в какой-то сотне ярдов от деревни. Женщины были высокие, черные, как ночь, с невозмутимыми, точно выточенными из камня, лицами. Римо сразу понял, что это наследные принцессы Лони – младшие сестры Саффы.Римо оглянулся назад, на Чиуна. Тот сидел в центре маленькой площади в позе лотоса, с руками, сложенными как при молитве. Глаза его были закрыты, лицо наклонено вперед – к находившейся прямо перед ним жаровне с горящими углями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48