– Я – всего лишь полковник, – заметил Батлер.– Ну, хорошо. Теперь ты – генерал! Значит, теперь ты должен все понимать. Пойми же это, генерал! Я верю, что с этой легендой шутки плохи. И не хочу в Бусати людей с Запада. Не хочу этого Римо Мюллера. И не хочу больше твоих белых женщин из Америки.– Как генерал генералу, должен вам сказать, что мне необходима еще одна, последняя.– Привези ее из Китая.– Нет, она должна быть из Америки. И совершенно определенная женщина.– Нет, – сказал Ободе, – больше ни одной.– Эта – самая важная для меня. Я просто должен ее получить. Если вы скажете «нет», я уйду в отставку.– Из-за белой женщины?– Из-за особенной женщины.Ободе задумался, обхватив подбородок широченной, глубокой, как пещера, ладонью.– Ладно. Но это будет последняя.– После нее, генерал, мне уже никто не будет нужен. Она – мастер своего дела, – заверил Батлер.– А ты говоришь, что со мной трудно договориться, – заметил Ободе. – И последнее, генерал Батлер: не думай, что легенды врут, или, что генерал Ободе дурак.Он положил тяжелую руку на плечо Батлера.– Пойдем, я покажу тебе кое-что, что, ты думаешь, я не заметил. Ты все это время наблюдал за тем хвостиком под кустом и думал, что нет здесь никакого хищника, коли ты его не видишь. И удивляешься, что ящерица выскочила на солнце неизвестно почему, так ведь?– Да, пожалуй, это то, о чем я думал, – сознался Батлер, удивленный тем, что Ободе заметил его интерес к кусту.– Очень хорошо. Рад, что могу объяснить тебе суть дела. Если ты не можешь что-то увидеть, это не означает, что этого не существует. Так вот, хищник все-таки есть.– Я не видел ни крыс, ни птиц, но все еще вижу тот хвост.Ободе улыбнулся:– Да, ты видишь этот хвост, но иди сюда быстрее, не то ты его не увидишь.Когда они подошли к кусту. Ободе развел зеленую листву.– Смотри, – сказал он, улыбаясь.Батлер взглянул. Да, хвост был, но это было все, что осталось от ящерицы, торчавшей из пасти толстой лягушки.– Спасаясь от опасности, можно иногда напороться на нее, – наставительно произнес Ободе, однако сам он очень быстро, буквально в тот же день забыл этот урок, не только отказавшись принять Римо Мюллера, но и приказав выслать его из страны. Немедленно. Глава шестая В гостинице «Бусати» имелась система кондиционирования воздуха, но она не работала; в душевых были краны, но в них не было воды; красивые ковры на полу были заляпаны и изрядно потерты. В комнатах было жарко как в топке паровоза, в коридорах воняло канализацией. Единственное, что осталось от ее прежнего великолепия, была чистенькая брошюрка с выписанными на ней словами "Отель «Виктория» и нацарапанными поверх них карандашом словами "Отель «Бусати».«Просторный, элегантный, оборудованный системой кондиционирования воздуха отель „Бусати“ предлагает вам такие удобства, которых вы не встретите больше нигде в Восточной Африке», – прочитал Римо.Чиун неподвижно сидел на полу, его кимоно ниспадало с плеч. Римо расположился на краю широкой кровати с высокой бронзовой спинкой.– Я слышал, конечно, что реклама привирает, – сказал Римо, – но это уж чересчур.Чиун не ответил.– Я сказал, что это слишком.Чиун продолжал сохранять вид статуи.– Папочка, ведь перед тобой нет телевизора. И ты не смотришь свой сериал. Так почему же ты не отвечаешь?– Я смотрю свой сериал, – отозвался Чиун. – Я его вспоминаю.Римо удивило, что он, в какой-то мере, разделяет чувства Чиуна по поводу утраты дневного показа мыльных опер. В течение многих лет они служили для Римо постоянным раздражителем, но теперь, когда их не стало, ему было жалко Мастера Синанджу.– Это дело о Уотергейте продлится недолго, Чиун. Твои сериалы скоро возобновятся.– Я знаю.– Так нечего сидеть, уставившись в стену.– Я не в стену уставился. Я вспоминаю. Тот, кто может вспоминать хорошее в своей жизни так, будто оно настоящее, может быть счастлив всю жизнь.– Ну ладно, дай мне знать, когда ты кончишь вспоминать, и тогда мы поговорим.Римо взглянул на часы. Оперы Чиуна заканчивались всегда в 3 часа 30 минут пополудни. Он засечет время и посмотрит, как точно Чиун чувствует время. Когда на часах было 3 часа 27 минут, Чиун повернулся к нему.– Ты ошибся, Чиун.– Ошибся? Какую глупость ты еще придумал?– Глупость? Сериал заканчивался в 3 часа 30 минут. Сейчас только 3 часа 27 минут, а ты уже закруглился, – торжествующе сказал Римо. – Не досмотрел целых три минуты. Любой ребенок обладает, наверное, лучшим чувством времени. Три минуты – это много.– Три минуты – не так уж много для того, кто всю свою жизнь посвятил глупостям, – сказал Чиун.– Что ты имеешь в виду?– Я имею в виду, что ты забыл об этих торговцах-зазывалах. Это я не смотрю. Я не пользуюсь стиральным порошком.Раздосадованный тем, что он действительно забыл про три минуты рекламы после каждой серии, Римо изменил тему:– Ну, хорошо. Мы говорили о брошюре.– Может быть, она и не врет, – сказал Чиун.– Не врет? Да посмотри вокруг.– Я смотрю вокруг и вижу, что в свое время это было правдой. Я вижу великолепие в запустении. Так что, если там написано про то, что было тогда, значит, в рекламе все верно.– Не хочешь ли ты сказать, что я совру, если назову это место не гостиницей, а вонючей дырой?– Я говорю тебе, что правда – понятие относительное. Это только вопрос времени.– Даже в этой стране есть люди, которые были когда-то великими, а сегодня прячутся в горах, как перепуганные дети.– Ладно, Чиун, мне сейчас не до болтовни. Мне нужен совет. Я должен увидеться с самым важным человеком этой страны, чтобы разузнать о том белом доме, да так, чтобы он не понял, что я об этом доме уже знаю. Но он не хочет меня принять.Чиун кивнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48