Будете врать, я вас арестую по подозрению в соучастии. Время душещипательных бесед закончилось, пора подводить итоги. Вы нас устраиваете на первом этапе. Посидите за решеткой недельки две, пока мы следующего козла отпущения не найдем вам на замену, а потом я лично перед вами извинюсь и выпущу. Честно скажу вам, вы мне на нервы действуете. Лучше будет избавиться от бельма на глазу.
— А чего от вас еще ожидать? Короче так, можете связаться с полковником Хитяевым из управления по экономическим преступлениям. Они меня первыми вычислили. Кто мне звонит, я не знаю. Голоса все время разные. Первый звонок раздался в семь утра пять дней назад. Голос сказал: «Толик, вытряхивай клопов из кальсон и жми на Семеновскую, тридцать два. Убили очередного артиста из „Триумфа“. Костенко. Действуй, волка ноги кормят!» Я в девять был уже там. Тишина. Думал, хохма, а потом ваши приехали. Но сначала я этого молодого человека увидел в капитанской форме. — Он кивнул на Забелина. — А то уже уезжать собрался. Оказалось правдой. В вечернем выпуске появился мой материал, а следом ребята из отдела Хитяева.
Они поставили у меня «прослушку» в доме. Их убийства не интересуют, они вылавливают лохотронщиков, подпольную рулетку. В Москве ажиотаж творится. Все словно помешались, как во времена Мавроди. На актеров делают ставки, бешеные деньги в обороте. Вы же, после того как в самом театре убийства прекратились, стараетесь замалчивать все, что делается на вашей кухне. По мнению Хитяева, настоящих убийств было два, от силы три, остальные — дело рук лохотронщиков. Они нанимают убийц и намечают жертву, а потом принимают ставки. На кого меньше всех поставили, того и убивают, а главный куш сгребают в свой карман. За такие деньжищи и Президента можно замочить в сортире! Мол, статья в газете — это как выигрышная таблица в лотерее. Вся Москва тут же узнает, кто погиб, и каждый знает, счастливый билетик он вытащил или проиграл свои денежки. Рвать и выбрасывать либо идти в кассу получать выигрыш. Они далеко уже продвинулись, вот только главарей никак не вычислят. Одна мелюзга на поверхности. Вчера мне тоже позвонили в семь утра и дали адрес дачи Птицына. Как только моя статья вышла, столица зашевелилась, забурлила. Сегодня у Хитяева будет новый улов. Уж я там не знаю, кто теперь в его сети попадет!
— Потрясающий цинизм! — воскликнул Трифонов. Его возмущения никто не поддержал, эти люди давно ко всему привыкли.
— И что дала «прослушка»? — спросил Крюков.
— Ничего, звонят с улицы по таксофонам, но адреса дают безошибочно.
— Ладно, Тропкин, идите. Если вам позвонят, то тут же перезвоните дежурному по городу. Он нас найдет.
— Да убивать-то уже некого! Думаю, они переключатся на другой театр, где труппа побольше и знаменитостей в избытке. А «Триумф» — это лишь проба пера.
— Типун тебе на язык! — фыркнул Забелин. — Ладно, идите, и помните, Тропкин, вы у нас на заметке!
— Лучше убийцу захватите поскорее, а не козлов отпущения ищите.
Тропкин встал и вышел из кабинета.
— Вот так мы работаем! — тихо сказал Крюков.
— Надо доложить Черногорову. Пусть он разбирается с их управлением, — предложил Забелин.
— А ведь это тоже версия. Что скажете, Александр Иваныч?
— Скажу, что лохотронщики вступили в игру месяц назад или позже. Они не могли знать о двустволке, спрятанной под половыми досками на даче Птицына, и вряд ли им нужно серебро для того, чтобы убить одного из артистов. Ведь о серебре мы никому еще ничего не говорили. Этих людей интересуют только деньги, а не ухищренные методы средневековых казней. Самое сложное, на что они способны, так это устроить автокатастрофу или сбросить Птицына под рельсы электрички — несчастный случай. Ведь Птицын на дачу уехал своим ходом, его машину мы там не видели. Убийца продолжает изголяться в своих фантазиях, и вряд ли тут большую роль играют деньги. Одно другого не касается. Так что там с господином Фишером?
— Живет, хлеб жует, — ответил Забелин. — Ни от кого не прячется, адрес тот же. «Наружку» установили. Ребята толковые.
— И опять нам остается только ждать, — пробормотал Трифонов. — Ждать, и ничего с этим не поделаешь.
Глава V
"Все мы его ненавидели. Ничтожный сморчок, страдающий манией величия. Я его ненавидела больше остальных, мне приходилось терпеть Антона не только в театре, но и в постели, играя роль любящей женщины. И он в это верил. Слава Богу, о моей личной жизни знали очень немногие. Во всяком случае, я очень старалась скрывать подробности о своем муже, внешне очень красивом парне.
Мои коллеги видели Гаррика лишь мельком, когда он приходил на премьеры. А по сути, он делал мне одолжение, появляясь в театре трезвым четыре-пять раз в год. Им восхищались, и мне завидовали. Никто и представить не мог, чего мне стоило избегать синяков на теле при очередных скандалах. Если заснять на пленку наши драки, то после несложного монтажа получился бы отменный голливудский боевик.
Мой муж пил по-черному. Он пропивал все, что попадалось под руки. Мои вещи, которые я надевала на театральные сборища, хранились у моих подруг, но не дома. Шубу и золото мне уберечь не удалось. Машина стала первой жертвой длительного запоя. С невероятным трудом мне удалось выставить его за дверь. Кто бы знал, как я была счастлива! С мужчинами мне не везло, так сложилась судьба, и по-настоящему я радовалась лишь тогда, когда расставалась с ними.
Но потом появлялся следующий в маске принца, под которой скрывался подонок хлеще предыдущего. Так случилось и в последний раз, но в театре мой развод подавался под другим соусом. Все считали, что я бросила мужа ради Грановского.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99