А может, еще и поторгуются и сорвут пару миллионов сверх договоренности. Истинный владелец шедевров лишь усмехается в усы. — При этой фразе взволнованный швед пощупал свои усы, не потерял ли он их в суматохе, а писатель тем временем с легкой ухмылкой продолжал. — Картины в его руках. Иностранцы с гордым видом уезжают в свою сумасшедшую Россию и вернутся через десять лет искать ветра в чистом поле. За такой срок может океан выйти из берегов, учитывая потепление климата, а Россия — исчезнуть с лица земли или финны вобьют новые пограничные столбы с Коммунистической республикой Китай.
Стоит ли говорить о том, что шедевры из музея успеют сменить десяток посредников, пока попадут к истинному ценителю прекрасного, а скромный работник музея — купить компанию «Майкрософт» и выкинуть за борт надоевшего всем Била Гейца или стать владельцем компании «Сони» и жить где-нибудь на островах Зеленого мыса. Как вам понравится такой поворот сюжета? Тут есть что раскрутить и над чем пофантазировать.
Швед долго думал и наконец закурил трубку. Гортинский считал его некурящим. Вот так и открываются люди, медленно, неохотно и с разных сторон.
Порой люди сами себя не знают, но очень любят утверждать, что другого видят насквозь. Гортинский прекрасно знал это, потому что сам себя не всегда понимал.
Вот что заставляло его выдумывать своих героев, а не искать прототипы. Конечно, он был человеком любопытным, наблюдательным и брал какие-то черты характеров, привычки с живых обитателей нашей грешной земли, вселяя их в литературные персонажи, но, как правило, такие вещи делались ненамеренно, без примерки, а по наитию. Он прекрасно сознавал, что читатель не может себе представить того, что не видел и не знает. Сколько не описывай ему бесконечность Вселенной, мозг этого не поймет. Вот почему у марсиан есть руки, ноги, глаза и уши. Так понятнее и ближе. Создавать неузнаваемый мир — дело неблагодарное. А вот покопаться в чужой душе, да еще выдуманной твоим собственным воображением — сплошное удовольствие. Образ хранителя музея уже готов, и его изваляли в грязи и вымазали дегтем, что очень не понравилось шведу, подбросившему сочинителю сюжет. Но оба понимали, что идет игра и они сидят по разные стороны шахматной доски, где ход каждого записывается и обдумывается. С другой стороны, шли обычные фантастические дебаты двух курортников, спор которых не мог иметь никаких последствий, и никто не ждал, что в этом безобидном споре родится истина.
— И все же мне не хочется делать служителя музея мерзавцем! — заявил после долгой паузы Герман Шверник. — Поворот, конечно, интересный, не спорю, но обидно. Один прохвост обманул шестерых умных, талантливых мужчин. Такие хитросплетения и интриги в ваших романах плетут только женщины.
— Я не женоненавистник, я считаю, что у женщин более изощренный ум. Они существа слабые и с малолетства привыкли защищаться, искать лазейки, оправдываться, стремиться к достатку и всегда оставаться независимыми. Как вода камни точит, так и жизнь закаляет женщин и заставляет их быть гибче, увертливее и в любой ситуации находить неординарные выходы. Особенно это касается красивых женщин. Мужчины — лидеры, им все достается проще, и они ленивы и вальяжны. Я люблю женщин. Особенно, если они стервы! Вот почему они мои любимые героини. Мне с ними интересно.
— Кажется, в нашей истории места для женщин не осталось.
— Ошибаетесь. Только женщина способна сыграть роковую роль и поломать или перевернуть все, с огромным трудом выстроенное мужчинами, бесстрашными и сильными. С женщиной нельзя воевать. Вы заранее обрекаете себя на поражение. Ее можно не допустить или обойти, если получится, но не вступать в сговор и уж тем более в единоборство.
— Возможно. Я не хочу спорить, женщины в ваших книгах незаурядные и, как вы правильно выразились, стервы. Но у меня появилась новая идея. Мы можем заставить смотрителя музея написать расписку. Он даст расписку грабителям в том, что нанял их для ограбления музея. Вот вам и страховочный пояс. В любом случае они смогут его потащить за собой, если попадутся сами. А для него будет больше стимула сделать так, чтобы они не попались.
— Резонно. Но тогда мы опять возвращаемся к выглаженному сюжету. Где же подводные камни?
— О, их будет предостаточно. Я хочу вам напомнить, что за сто лет существования музея из него не выкрали даже помойного ведра. Само ограбление займет у вас полсотни страниц.
— Не думаю. Даже от экстрима надо давать читателю отдыхать. Делать перебивки, иначе мы скатимся к боевику типа «Рэмбо» или «Терминатор», а это не мой жанр. Боевики хороши на экране, но не на страницах книг. Впрочем, у каждого свои вкусы. Только меня бойня не прельщает. Но без убийства мы вряд ли обойдемся.
— На ваше усмотрение, но только после успешного завершения операции.
Гортинский встал.
— Я еще подумаю. Увидимся завтра на этом же месте.
Он ушел, так и не притронувшись к кофе, но оставив полную пепельницу окурков.
Ночью Гортинский спал спокойно, он для себя все решил и мог позволить себе выспаться. Встал Вениамин Борисович раньше обычного и томился от безделья.
Думать ни о чем не хотелось, и он отгонял от себя всякие навязчивые мысли, сыпавшиеся ему в голову свыше, как из рога изобилия. Мозгам тоже нужен отдых.
Он зашел в бар, выпил кофе и отправился смотреть на лыжников, чтобы отвлечься, но постоянно поглядывал на часы.
Наконец-то стрелки подобрались к назначенному времени, и он пошел на встречу. Минуты казались часами, но, увы! Его вдохновитель новых идей на свидание не явился, чем поразил и даже вывел из равновесия известного российского беллетриста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103