Через несколько минут они осматривали содержимое рюкзака.
— Компас, спички, фонарь, фляга с водкой, сухари, а вот и главное — карта.
Белый развернул карту и злобно выругался.
— Чего еще? — удивился Чижов.
— Половина. Они дали только половину карты до сторожки. Не хотел бы я туда заходить, да, видать, не вывернемся.
— На охотников не напороться бы. Они нас тут же картечью в лоскуты разорвут.
— Этих мы обойдем. Другое дело волки. В рюкзаке должно быть оружие, а тут его нет. Значит, что-то не так.
— Загадками бормочешь, Черный.
— Ладно, вперед, там видно будет. Через час стемнеет, а нам десять верст по тайге шнырять.
— Тебе виднее.
Они встали на лыжи и скрылись за деревьями.
Тяжелый день подходил к концу, кровавое светило клонилось к горизонту. Проснулся ветер, зашумел лес, мороз дергал за щеки. Разыгралась пурга. Тайга превратилась в черную стену Каждые пять минут Белый сверял дорогу по компасу.
Чижов шел след в след и не переставал удивляться долговязому хлюпику. Сколько же в нем сил и энергии? Прет как танк, в то время когда Чиж едва передвигал ноги. Горы Кавказа и жара ему были сподручнее. Но больше всего Чижова поражала подготовка к побегу. План, задумка, рискованный маневр и, наконец, вопросы: «Кому предназначалась вторая пара лыж? Чье место он занял? О чем беспокоился Черный?…»
Совсем рядом хрустнула ветка. Путники застыли на месте. Свет фонаря погас. Хруст повторился.
— Волки! — прохрипел Чижов.
— Чепуха. У тебя карабин на плече. Но лучше обломать сук и сделать факелы. На огонь они не полезут.
Дальше шли с пылающими головешками. Тайга не спасала от метели.
Снег то и дело слетал с макушек и обрушивался на головы ночных путников.
К рассвету пурга затихла. Они приблизились к огромной поляне, посреди которой стояла хибара с высоким крыльцом, рядом сарай и засыпанные снегом стога возле амбара.
Они остановились и присели за кустарником. Силы беглецов растерялись в долгом пути, и трудно сказать, что помогало им передвигаться.
Из трубы шел дым, в доме кто-то находился, и этот кто-то должен иметь при себе вторую половину карты.
Белый разложил часть имеющегося плана и ткнул пальцем в край развернутой на снегу карты.
— Вот место, где мы находимся. До большой «железки» еще пятнадцать верст. Миновать эту хибару мы не можем. Обойди поляну лесом и зайди к дому с тыла. Жди меня в сарае, а я пойду напрямки.
У Чижа скопилось много вопросов, но он понимал, что не время их задавать. Возможно, им повезет, и он спросит у Черного, как и что, но не теперь. Сейчас он обходил опушку и видел, как его напарник вышел на открытую поляну и направился к сторожке. Наверняка его уже засекли, но кто? О чем Черный беспокоился? Лишняя осторожность? Трусость? Или ошибки в расчетах? Чижов был уверен, что Черный не может допускать промахов. Не зря пахан держал его в своих дружках. Не зря блатари смотрели на него с уважением. Не зря Черный ходил в авторитетах. Что же тут не сработало?
Чижов шел к цели и прикидывал, что ему делать. Он точно знал, что охотников в доме нет, собачьи клетки пустовали, значит, те в тайге. В хибаре остался один или двое. Это не проблема, если только у них нет задания на уничтожение. Такое вряд ли может быть. Зачем оставлять лыжи, уж проще динамит, и все проблемы позади.
Чиж сам себя успокаивал, пока не добрался до сарая. Замок валялся в снегу, а створки закрыты на засов. Из дома сарай не проглядывался, и Чиж без всякой осторожности распахнул ворота. Покосившаяся хибара была завалена дровами. У входа стояли козлы, в бревне торчал топор, а на земле валялся труп с простреленным лбом. Мужик средних лет в полушубке с раскинутыми руками. Чиж осмотрелся. На снегу остался четкий след. Убили бедолагу в доме, а в сарай тащили волоком. Утром тащили. Ночью метель все следы замела бы. Чиж скинул с плеча карабин и склонился над трупом. Всмотревшись в лицо покойника, он вспомнил его. Кондрат-беспалый. Его освободили три года назад, сидел восемь лет за мокруху. Больше Чиж о нем ничего не знал. Случайность или…
Белый вошел в избу без стука. Дверь оказалась незапертой. Так и должно быть, если не принимать во внимание, что беглец явился за сутки раньше положенного.
В светелке пахло свежим хлебом, расслабляющее тепло обволокло пришельца, и оставалось лишь глаза прикрыть и провалиться в долгий, глубокий сон.
Русская печь, широкий стол с лавками по бокам, медвежьи шкуры, лежанки, в углу стол и работающая рация. Передатчик был настроен на радиостанцию области, где крутили старые пластинки покойной Клавдии Шульженко.
За столом у окна сидел здоровяк в свитере из собачьей шерсти и уминал овсянку с солониной.
— Не ждал гостей, приятель?
Хозяин отложил ложку в сторону. Ватник с номером на груди, волчий взгляд, впалые щеки, покрытые щетиной, и кривая усмешка.
— Ты один? — спросил мужик, щуря серые глазки.
— А ты ждал, что Хрящ первым войдет?
— Где он?
— С карабином на крыше. Кто карту порвал на две части?
— Я порвал.
— Чтобы Хрящ мимо не прошел?
— Угадал. Мы ему ксивы заготовили. Подвезло ему, и о деревеньке кое-что сказать хотел. Охотники там гуляют. Через деревню идти нельзя.
Белый оставался стоять у порога. Он расстегнул ватник и достал сигареты. Не отрывая глаз от мужика, пришелец закурил и, выпустив струйку дыма, продолжил:
— Где карта?
— Хрящ ее из моих рук получит. Сам. — Здоровяк встал, едва не выбив потолок головой, и полез в карманы. На стол лег «ТТ» из вороненой стали и два паспорта.
— Сделано по высшему разряду. Но твоего портрета в корочках нет. У Хряща должен быть другой напарник.
— И напарник здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158