Кузьмов оглянулся. На него смотрело худое, бледное лицо. На секунду оно показалось ему знакомым, но он тут же отбросил эту мысль, как яблочный огрызок.
— Привет, Зануда.
Кузьмов вздрогнул. Так его могли назвать только два человека, но оба давно уже погибли.
— Не ждал. Поди, панихидку по мне уже справил? — У Кузьмова подкосились ноги. Он хотел крикнуть, но ком подкатил к горлу и сдавил голосовые связки. В глазах поплыли красные круги.
Белый подхватил перепуганного Кузьмова и втащил его в квартиру Шок продолжался несколько минут. Розовые щеки хозяина превратились в серый студень и тряслись, как в лихорадке. Человек глянул в лицо собственной смерти, и удивляться тут нечему.
— Очнись, дружище. Нервишки ты свои хорошо помотал. Все еще по канату над пропастью ходишь. Так долго не протянешь. Ты я смотрю, не рад моему появлению. Жаль! А я, понимаешь ли, шесть тысяч верст отмахал, чтобы повидаться с тобой. Где же радушный прием? А? Не слышу.
— Мне говорили, что тебя… — Кузьмов осекся.
— Нет, над тобой пошутили. Ладно, хватит трястись, доставай ханку, ставь на стол, будем держать совет. Филевский совет! Боюсь, единогласным решением будет постановлено, что тебе придется оставить Москву.
— Послушай, Серега. Ты просто ничего не знаешь. Я тут ни при чем.
— Догадываюсь. А чего ты сразу-то не сказал, когда наган мне передавал для Женьки? А?
— Глупо получилось… Но тут я не виноват.
— Конечно, сидеть пришлось мне, виноватому!
Кузьмов начал суетиться. Вскочив на ноги, он полез в буфет, достал водку, кильки и тут же поставил на стол конфеты, компот из ананасов, вафли.
— Ты должен понять, Серега, у меня не было выхода. Страх парализовал. Помнишь документы отцовы? Короче говоря, нас накрыли. Этот гад мне сказал, что все испугом отделаемся, а я-то сдуру ему все рассказал. Тут, понимаешь, мешанина такая вышла…
— Хватит вертеться. Сними пальто и сядь за стол. Толком говори.
— Я не могу. Погоди, мне надо сосредоточиться. Нет, я лучше выпью.
Кузьмов отвинтил пробку, налил водку в чашку, где еще оставался утренний недопитый чай, и опрокинул смесь. Пальто он так и не снял, а уселся на стул и тупо уставился на воскресшее привидение. Белый догадался, что понять этого человека спустя столько лет будет очень трудно. Когда-то они понимали друг друга с одного взгляда, но теперь они были врагами.
— Успокоился?
— Да, почти… Сейчас…
Он налил себе еще водки и опорожнил полную чашку в два глотка.
— Хватит, Зануда, пора.
— Нас взяли под колпак за два месяца до того, как погиб Женька. Мы спороли глупость. Выписали требование на морфий для нашей районной больницы.
Помнишь? Идиоты! Там всего один корпус. Когда из аптечного управления пришел счет за лекарства, они схватились за головы. Бешеная сумма, да еще счет с перечисленными лекарствами. Короче говоря, главврач сообразил, что его подставили, и сообщил в милицию. В райотделе завели дело, и вел его капитан Ефимов. Он начал со склада. Подняли документы и собрали все заявки той же серии, которая использовалась в нашей больнице. Было решено, что кладовщик даст сигнал, когда приедет экспедитор с заявкой той же серии. Ты первый попал под колпак. Ефимов взял тебя под наблюдение. Ведь это ты получал товар и хранил его у себя. Затем мы все попали в капкан. Ефимов выяснил, кто мой отец, и узнал, как нам достались бланки. Он там же вышел на оптовика, который имел дело с Женькой, но пока не трогал его. Надо отдать должное Ефимову, работал он профессионально, но еще не знал, как нас использовать. Идею ему подал я… Да, я. Будь проклят тот день! Он взял меня первым и тут же усадил в КПЗ. Его бандиты отбили мне почки, и я ходил в сортир кровью, а потом он меня вызвал и сказал: «Тебе, сынок, грозит вышка. Кража ценных бумаг у государства, подделка документов, мошенничество, распространение наркотических средств среди малолетних. Могу сказать тебе по секрету, что один двенадцатилетний мальчонка умер от передозировки».
Ефимов врал, а мы не знали, кому Женька продавал товар. Короче говоря, Ефимов поставил меня на колени. Я тогда ему и ляпнул. «У меня есть две пачки бланков. Я могу отдать их за свободу. Дело верное, только с умом подойти к нему надо».
Ефимов ничего не ответил, а посадил меня в камеру. Через три часа меня вновь вызвали на допрос. Тут он уже все обдумал. Это был ультиматум, а не условия.
"Слушай меня внимательно, щенок, и запоминай. Твой дружок Белый засвечен на складе, и он должен исчезнуть, а лучше всего сесть за решетку. Второй дружок, Женька, как вы его называете Фасон, виновен в смерти малолетки.
Ему грозит вышка. Но он может заговорить. Ему нужно заткнуть пасть, раз и навсегда. Останешься только ты один. Для начала напишешь мне признание со всеми подробностями. Когда мы уберем с дороги всех твоих дружков, будешь сам получать товар, а я буду его реализовывать. Насчет оплаты труда мы договоримся потом.
Только так ты можешь выскочить из петли".
Побитый и напуганный, я на все был согласен. К тому же меня пугало состояние отца. Если меня посадят, то его сердце не выдержит. И конечно, его тут же уволят за халатность. Профессор, орденоносец, и такой позор. О вас я тогда не думал. Женьку я возненавидел, а ты оказался виноватым в нашем провале.
Мысли путались голова шла кругом. У Ефимова лежало мое признание, и он держал меня на крючке. Вся жизнь пошла под откос.
— Это ты убил Женьку?
— Нет, Серый. Я его не убивал. Кишка тонка. Я даже не знал о плане с убийством. В тот вечер Ефимов вызвал меня на улицу и отвел к стоянке, где стояла его машина. Мы подъехали к Женькиному дому, он вышел и велел мне ждать.
Его не было минут двадцать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158