— Сговор.
— Одна контора, но хорошо закамуфлированная.
— Плевать. Я отдал деньги и не жалею об этом. Как они работают, меня не касается, но они доказали мне, что я рогоносец, а моя жена шлюха. Будь она порядочной женщиной, никакой сговор не помог бы. А так бы я всю жизнь прожил со змеей на груди. Она как сыр в масле каталась, так ей этого мало, стерва ненасытная.
— Может быть, вы и правы. И все же я хотел бы взглянуть на фотографию ее любовника.
Киселев встал из-за стола, подошел к висевшей на стене картине, сдвинул ее в сторону и открыл встроенный в стене сейф с цифровым замком.
— А теперь отойдите в сторону.
Хозяин обернулся. Мужчина стоял в двух метрах с пистолетом в руке.
— Так хотите? А я вам почти поверил.
— Мне нужны улики, Георгий Валентинович, а добровольно вы их не отдадите. Вы же мазохист, как и все остальные.
Киселев отошел в сторону.
Человек в плаще подошел к сейфу и достал из него прозрачный целлофановый пакет, где лежали фотографии, аудио — и видеокассеты.
— Не травите себе душу, Георгий Валентинович. Забудьте свою жену и меня тоже. Прощайте.
Он направился в прихожую. Киселев слышал, как в коридоре хлопнула входная дверь.
В сейфе лежали деньги, значительная сумма в валюте, но пришелец их не тронул, хотя не заметить солидную стопку пачек мог только слепой. Значит, этот тип действительно из органов. Теперь это не имело значения. Главное, он остался жив и его посетил не киллер, которого Киселев давно ухе поджидал. Большие деньги всегда запачканы кровью, а Киселев владел огромными средствами.
***
Они лежали в постели и курили. Это была третья встреча, но Наташа никаких разговоров не заводила. Сплошные чувства, а Вадим давно уже не доверял чувствам. Женщина такого ранга как Наташа, могла найти себе что-нибудь более интересное, чем просто красивого парня.
— Ты ничего не рассказываешь о себе, Дик.
— Не хочу наводить скуку. Родился, учился, женился, развелся. Сплошные глаголы и никаких определений.
— Определения буду давать я. Высокий, интересный, остроумный, молодой, сильный, ласковый. Сказать «любимый» пока не решаюсь. Слишком мало прошло времени.
— Ты замужняя женщина Натали. Находишься под полной защитой. Ты можешь позволить себе любые игрушки. Я одна из них.
— Ты так ничего и не понял. Я живу в страхе. Мой муж держит меня при себе пока я ему необходима. С русской женой он имеет свободу предпринимательства и передвижения по России. Только за этим я ему и нужна, но истинная цель его пребывания в России мне еще не ясна. Три фирмы записаны на мое имя. Так меньше налогов, чем если бы он Открыл их на свое имя. Но парадокс заключается в другое. Можно идти на жертвы из-за большой любви, но ни о какой любви не может быть и речи. Я служу ему прикрытием. Тогда дело в деньгах. И тут все шито белыми нитками. Фирмы не приносят никакого дохода. Они занимаются поставками электроники из Германии. На этом можно делать большие деньги. Однако товар приходит минимальными партиями, и фирмы едва сводят дебет с кредитом. С учетом аренды, зарплаты, налогов и прочей мишуры в результате получается ноль. Зачем же ему понадобилось строить особняк под Москвой, под Смоленском, где есть филиалы фирмы, и в Белоруссии? На это идут громадные средства. В чем же резон? Все руководящие посты в фирмах занимают немцы. Наши работают на побегушках, а вся недвижимость записана на мое имя, правда, здесь есть нюанс: все унаследовано мною в его пользу. Почему? Он думает, что проживет больше меня?
— Мне кажется, ты слишком мнительна.
Наташа приподнялась на локтях и внимательно посмотрела на Вадима.
— Я боюсь. Как ты не можешь этого понять?!
— Сделай проще. Разведись с ним.
— У нас брачный контракт. При разводе все имущество остается ему и не имеет значения, на чье имя оно записано, и я подписала этот контракт. Тогда мне казалось такое соглашение вполне справедливым — ведь деньги принадлежат ему, а я намного моложе и могу воспользоваться положением. Он мне сказал: «Если ты выходишь замуж не по расчету, то тогда тебе не о чем беспокоиться. Но если ты хочешь на мне заработать, то это, с моей точки зрения, несправедливо. Захочешь уйти — пожалуйста, но ни с чем». Я согласилась.
— Боишься остаться ни с чем?
— К роскоши быстро привыкаешь. Особенно если всю жизнь прожила в нищете. Меня воспитывала бабушка, мать вышла замуж вторично, когда мне едва стукнуло девять лет. Вышла и упорхнула. Отца я вообще не помню. Окончив школу в Минске, я приехала в Москву и поступила в историко-архивный институт на дневной. Жила на стипендию в общежитии, учила немецкий язык, чтобы читать документы в оригинале. А потом работала секретарем у одного профессора-историка, бывшего генерала КГБ, который вышел в отставку и стал писателем. У него и жила. Секретарша, горничная, любовница и, домработница. Трудно мне доставался кусок хлеба. Бабушка умерла, а ее дом под Минском разграбили соседи. Мне и деваться-то было некуда. И тут эта встреча с Хансом. Цветы, рестораны, предложение руки и сердца. Я согласилась. Он обещал мне золотые горы и держит свое слово.
— Так чего же ты боишься?
— Я боюсь Ханса, боюсь его прихвостня Крылова. Страшный тип. Он способен на все. Для него человеческая жизнь — пустой звук. Он подчиняется своему боссу беспрекословно. Боюсь секретаршу Ханса Ингрид Иордан. Настоящая железная леди. Один взгляд чего стоит. Ей бы в концлагере работать — самое место. Это с ней Ханс был на неофашистском митинге в Мюнхене. Теперь она работает здесь, в России. Без нее он не принимает ни одного решения.
— Может быть, ты преувеличиваешь? У страха глаза велики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113