Вероятно, должна существовать какая-то карта или еще один список. Сейчас он не хотел забивать себе этим голову. Идея должна созреть, отлежаться и возникнет сама в самый неожиданный момент, когда он не будет ждать. Так уже бывало не раз. Озарение приходит неожиданно, как снег на голову.
Он въехал во двор и тут же остановился. Возле его подъезда толпились люди, стояла «скорая помощь» и несколько милицейских машин. У Вадима сжалось сердце, но тут же отпустило. Он вспомнил девчонку в лифте и подумал о том, что днем не ошибся.
Припарковав машину, он направился к подъезду. К нему подскочил паренек лет семнадцати из соседнего подъезда.
— Привет, Дик. Ты в курсе?
— Что случилось, Монах?
— Неприятности в твоей квартире. Долго там не оставайся, приходи к нам. Отец тебя повидать хочет.
Парнишка ретировался. У Журавлева появилась горечь во рту. Сердце вновь заныло. Он подошел к милицейскому оцеплению и сказал офицеру, что живет в сорок восьмой квартире. Его пропустили. Вадим бегом взлетел на четвертый этаж. Дверь квартиры была распахнута, на площадке курили мужчины, двое в штатском, один в форме капитана милиции.
— Что здесь произошло, Степан? — бросился Вадим к капитану.
— Извини, Дик, и прими мои соболезнования.
— Что ты несешь, дурак!
Журавлев ворвался в квартиру. Все перевернуто вверх дном, ящики столов и шкафов выдернуты, вещи разбросаны по полу, матрацы вспороты, кресла перевернуты. Вадим бросился в кухню.
Отец лежал на полу рядом со своей инвалидной коляской. Седые волосы были окрашены кровью, открытые глаза застыли, а лицо сохранило выражение скорее удивления, чем испуга. Кожа приобрела восковой оттенок, а губы посинели.
На глазах Вадима появились слезы. Он даже не понял, что его отец мертв. Ему стало его жаль, будто отец упал и ударился.
Кто-то взял его под руку и вывел из кухни. Вадим не сопротивлялся. Он очнулся на лестничной клетке. Рядом стоял капитан.
— Извини, Дик. Пусть там поработают эксперты. Ты уже ничем ему не поможешь.
— Кто это сделал?
Капитан пожал плечами.
— Пока не знаем. Нас вызвала твоя соседка из сорок девятой, Валентина Николаевна. Ее смутил шум. Она прильнула к дверному глазку. Минут через пять из квартиры вышли трое мужиков, лет по сорок. Двое кавказской внешности, один европейской. В руках у них ничего не было, но уходя они не закрыли дверь. Валентина Николаевна заглянула к вам и чуть в обморок не грохнулась. Позвонила нам. Мы приехали. По Москве объявлен розыск, работают системы «Перехват» и «Сирена». Ищем.
— Но что им надо было от нас? Кто их навел? В квартире ничего нет.
— У меня только одно предположение, Дик. Месть. Либо кто-то из осужденных твоим отцом вышел из зоны и решил посчитаться с судьей за несправедливый приговор, либо охотились за тобой, что более реально. Ты ведь тоже отправил в зону не один десяток сволочей. Сейчас ребята работают в этом направлении. Установим списки всех освободившихся из заключения, а потом сверим, кто вел следствие и судил их. Ничего другого мне в голову не приходит. На ограбление не похоже.
— А что искали?
— Когда немного придешь в себя, сам посмотришь. Пока есть только одна зацепка.
Капитан достал из кармана целлофановый пакет, где лежал клочок бумаги, вырванный из настольного календаря. Корявым торопливым почерком на нем был записан адрес и номер машины Вадима.
— Нашли в кухне. Как видишь, скорее всего интересовались тобой, а не отцом. А отец попал под горячую руку головорезам. На первый взгляд эксперта, писал записку не русский. Почерковеды разберутся. Да и соседка видела в глазок кавказцев.
— Сроду с ними не имел дела.
— Понимаю, но тут хоть зацепка есть, а вот днем в сберкассе, что в Лобковском переулке, адвоката в упор расстреляли при всем честном народе, это вообще ни в какие ворота не лезет.
Журавлев вздрогнул.
— Какого еще адвоката?
— Тихого и мирного. Если моя версия верна, что орудует какой-то хрен с целью мести, то, помимо судьи, следователя, он и адвокату решил отомстить за промашки. Ты никогда не сталкивалися с неким Григорием Ефимовичем Гольбергом?
— Разве сейчас упомнишь.
— Имей в виду. Тебе лучше уйти. Дик. Здесь тебе делать нечего. Тебя трясет, как в лихорадке. Об отце я позабочусь. Позвони мне завтра, я тебе все скажу, а сейчас тебе граммов триста не помешают. Вообще, подумай о том, не уехать ли тебе из Москвы на месячишко. Если эти головорезы взяли след, то не отступятся. Во всяком случае, в нашем районе не появляйся. У тебя есть где переночевать?
— Найду, не проблема.
— Держи со мной связь. В сберкассе тоже работали кавказцы. Мне кажется, тут есть какая-то параллель. Не забудь про адвоката. Звони завтра.
— Ладно, Степа, пока.
Журавлев медленно начал спускаться.
3
Совещание проходило при закрытых дверях. Все телефоны в кабинете генерала Турина были отключены.
— Предстоящая операция имеет особый гриф секретности и будет проводиться нестандартными методами. Мы работаем на результат, а не для отчетности. Никаких протоколов и записей. Ни следственной бригады, ни прокуратуры. Наша задача — сыск и оперативность. Дознание только в устном порядке. Связь с другими силовыми органами только визуальная, ограниченная личными контактами. Никаких официальных запросов. Работаем без бумаг и компьютеров. О результатах докладывать мне лично. Телефонограммы, телетайпы, факсы, электронная почта исключены. Не требующие отлагательства решения будем выносить по обычному городскому телефону через коммутатор и только кодированным языком. Коммутатор находится в простой московской квартире, где работают надежные офицеры, проверенные временем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125