На первом же повороте они напоролись на патруль: Бармин едва не опрокинул стража порядка на тротуар.– Стоять! – завопил удержавшийся на ногах парень и наставил на беглецов дуло автомата.Бармин тут же предъявил патрулю свой пропуск. Затем, кивнув на сжавшегося в комок доходягу, усмехнулся:– Этот утиль со мной!– Зачем он тебе? – возвращая пропуск, спросил патрульный. – От него же дерьмом несет!– Для коллекции, парни!– А чем мы, если не секрет, занимаемся? – вежливо спросил патрульный Бармина, волком поглядывая на доходягу.– Чучела набиваем! – бойко отрапортовал Бардин. – Этого ватой набью: пусть ворон гоняет!Ворон? – усмехнулся патрульный.В этот момент у него на поясе заработала рация. Динамик что-то отрывисто пролаял, и патрульный, бросив на доходягу презрительный взгляд, быстро пошел вперед. Его товарищи направились следом.– Никак за тобой пошли? – улыбнулся Бармин. – Может, догнать их и сдать тебя?Он радостно засмеялся. У него сегодня все получалось.Взмокший от только что пережитых страданий доходяга шумно выдохнул и, не обращая внимания на хохот своего избавителя, промычал:– А куда мы, собственно, спешим, любезный?– Ого, как ты заговорил! – хохотнул Бармин. – Я же обещал населению тебя закопать! Вот и пойдем куда-нибудь поглубже, под землю. Я тебя стаканчиком угощу. Все меньше вонять будешь.– Весьма благородно с твоей стороны.Они быстро удалялись от опасного перекрестка. Доходяга едва слышно повизгивал и держался за поясницу, но глаза его смеялись: в руке у него было столько денег, что голодная смерть отныне ему не грозила. Целую неделю! А то и две.
21 Илья Борисович колдовал над своим пасьянсом, заряжаясь азартом полицейской ищейки. Глаза его сверкали. Он даже не заметил, как в кабинет кто-то вошел.– Шеф, – перед Блюмом вырос молодой человек, смущенно чешущий затылок, – «Зверь» предлагает нам заняться одним субъектом в связи с похищением Эталона.– Кто он?– Некто Артист. Свидетель опознал его.– Артист? Не слышал… – Блюм, размышлявший над последней сводкой данных, недовольно оторвался от чтения. – Что он там натворил?– Извините, прилюдно справлял нужду. Этот человек уже не числится ни в каком списке. Кандидат на отправку в Промзону. Не понимаю, как его до сих пор не убрали отсюда!– Что же тогда «Зверь» так беспокоится? – спросил Блюм, задумчиво. – Здесь что-то есть!– Да нет, ничего нет. Ну, разве что этот Артист облегчился поблизости от Лабораторного корпуса.– Где?– На перекрестке у забора, как раз напротив. Так вот, он присел там по нужде примерно в то же время,когда…– Ах вот как?! – оборвал мальчика Блюм. – «Зверь» так просто не рычит! В этом его сила! Думаешь, это чудачество опустившегося лицедея?– Не знаю. Но его здорово побили!Илья Борисович с сожалением думал о том, что его мальчики почему-то непременно желают доказать ему, что машина – дура, что-то вроде зубрилы-шахматиста без ума и фантазии. Но почему? Может, ревнуют? К машине ревнуют губошлепы!– Даже побили? – Блюм усмехнулся, и глаза его сверкнули. – Он живой?– Да. Какой-то прохожий отбил его. Напугал толпу: сказал, что Артист – рабочий из его отряда, проглотивший какие-то радионуклидные источники. Гуманист!– Радионуклиды? Бред! А впрочем… Недурно придумано! Что-то вроде отвлекающего маневра. Где сейчас Артист и тот гуманист? – Блюм встал.– Если хотите, я запрошу данные по этому инциденту.– Да, непременно. Думаю, это они! Как получишь сводку, сразу мне на стол. И вот еще что. К северной стене Лабораторного корпуса, туда, где это произошло, направьте поисковый отряд. Естественно, не на улицу, а во двор. Пусть ищут!– Что ищут?Не знаю, идиот! – Шеф зловеще уставился на своего подчиненного. Молодой человек побледнел и опустил глаза, играя желваками. – Ну, что стоишь? Бегом марш! – рявкнул Илья Борисович.Через двадцать минут Блюму, нервно постукивающему костяшками пальцев по столу, сообщили, что во дворе у забора не обнаружено ничего, кроме ржавых бочек, битого кирпича, россыпи окурков… и рваных резиновых перчаток.– Вот оно! – воскликнул Блюм и облегченно вздохнул.Пасьянс сложился.Илья Борисович распорядился прекратить поиски Эталона в стенах института и распустить сотрудников по домам. Всех, кроме…
22 Донской все еще стоял в телефонной будке.Нужно было ехать к прозектору за урной. Но лил дождь…Вероника давно упорхнула из будки, зажав в кулачке зеленую банкноту. Выпросила! Этой птичке от Глеба более ничего и не надо было. Зелененькая вполне устроила ее молодую душу…Ее имя напомнило ему давнишнюю историю.Лет двадцать прошло с тех пор, как он, тогда еще студент, прибыл на заполярное месторождение, где заканчивалась разведка и уже начиналась добыча золота. Вожделенное «рыжье» – мелкодисперсное золото – добывалось там из рудных тел в шахтах на глубине до двухсот и даже трехсот метров. Оконтуриванием этих рудных тел и должен был заниматься геофизик Донской.Ту странную грустную девочку лет восьми-десяти он приметил среди населения бурового поселка в день прилета. Она стояла рядом с вертолетом и исподлобья смотрела на него, растерянно озирающегося по сторонам в поисках человека из администрации.Потом, когда он уже начал работать, она подходила к его буровой и часами простаивала у входа, глядя широко расставленными миндалевидными глазами в сумрак дощатой трапеции, где студент Донской описывал керн.В геофизике ему места не нашлось.Начальство «бросило» его на буровую.– Ничего, – сказал начальник экспедиции, – когда будешь уезжать, подкинем тебе геофизических материалов. На диплом хватит. А пока нам требуются геологи на буровых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161