Опять возникли сомнения; кто-то рвался позвонить в Службу безопасности, но его держали за руки. Люди хотели знать правду. Они всерьез начали опасаться за собственную жизнь.На свой страх и риск добровольцы вскрыли дверь. В доме они обнаружили котел с замерзшим борщом и девять трупов под брезентом.Стараясь не смотреть друг другу в глаза, правдоискатели стали расходиться. Одни пошли домой, где, заперевшись, в мрачном молчании откупорили бутылку…Но нашлись и такие, кто решил узнать все. Не сговариваясь, эти люди направились к законсервированным строениям, сорвали с дверей печати и стали возиться с замками.Взрывы огромной силы прозвучали почти одновременно в разных районах Объекта. Те, кто пытался проникнуть в запретные здания, превратились в пыль. Пострадали также несколько случайных прохожих и пара забулдыг, отдыхавших на холодке.Но главное, о чем пока не знали на Объекте, что рвануло и на ТЭЦ.Как туда проник посторонний, было непонятно. Взрыв не вызвал большого пожара и катастрофических разрушений. Погибло лишь трое рабочих, двое из которых заживо сварились.Итак, больших разрушений на ТЭЦ не было. Это не была дыра с кулак от удара картечи, скорее едва заметное отверстие, но сделанное… в сердце. В сердце ТЭЦ.Никто, кроме сменных рабочих ТЭЦ и служащих, в панике носившихся вокруг аварийного здания, пока не знал, что теперь жителям Объекта грозит долгая полярная ночь в холодильнике семидесятых широт.ТЭЦ должна была неминуемо встать.Пока комиссия из состава администрации выясняла причины и последствия аварии, свидетели взрыва разбегались по своим норам. Им было и страшно, и весело: ведь у них вдруг появилась надежда на то, что в скором времени все они смогут вернуться на Материк.Весть об аварии на ТЭЦ быстро распространилась среди обывателей.Люди, толпившиеся на улицах, понимали, что, если они не переберутся на Материк, бесконечно длинную зиму придется топить печи. На Объекте было достаточно угля. Так утверждала администрация. А как было на самом деле – никто не знал.Кто-то подбросил идею закупать в магазинчиках жидкотопливные печи и срочно запасаться соляркой. Владельцы магазинов вмиг сбыли этот залежалый товар, шалея от финансового успеха.Но тут поползли слухи, что солярки может на всех не хватить. Обыватели ринулись к цистернам на окраину Промзоны. Рядом с цистернами собрались огромные толпы, требовавшие от администрации по двухсотлитровой бочке на нос.Блюм выступил по радио и успокоил: солярку будут выдавать всем бесплатно.Толпа повеселела. Блюма называли настоящим хозяином, который заботится о людях… Скоро в подвале почти каждого жилого дома стояло несколько двухсотлитровых бочек с горючим. При этом люди напрочь забыли о пылающих совсем рядом пожарах, словно их дом не мог сгореть ни за что и никогда!Подразделение личной охраны Блюма, не имевшее никакого отношения к Службе безопасности Объекта и по численности лишь немного уступавшее ей, являлось второй силовой структурой Объекта. Илья Борисович любил дублировать особо важные службы. Иметь в своем подчинении два подразделения, отвечающих за безопасность, но не зависимых друг от друга, было частью его тактики. Он незаметно сталкивал их лбами, потихоньку растил в них подозрительность и взаимную ненависть. И попеременно приближал к себе то начальника Службы безопасности Объекта, то начальника личной охраны. Пил с ними до утра, объясняясь в любви. Причем эту свою любовь он вымеривал до грамма и чередовал между обоими силовиками с точностью часового механизма.Бывало, начальник Службы безопасности Объекта приходил жаловаться Блюму на начальника личной охраны. Потрясая оружием, он кричал, что главный охранник лезет свиным рылом не в свое дело. Начальник личной охраны вскакивал с места и, не решаясь вцепиться оппоненту в красную физиономию, материл его за то, что его подчиненные утратили контроль над ситуацией на Объекте, и теперь ему со своими ребятами приходится наводить везде порядок вместо того, чтобы прикрывать тело дорогого хозяина…Илья Борисович усердно изображал миротворца, а после ухода тихо ненавидящих друг друга начальников довольно потирал ладони. Его система работала! И совсем не важно, что и те и другие предельно скверно выполняли свои обязанности, беспробудно пьянствуя и дебоширя, а иногда и постреливая… Главным было то, что таким образом был исключен возможный сговор двух банд головорезов.Для большего защитного эффекта Ильей Борисовичем в последние недели на Объекте была развязана грандиозная пьянка. Водка хлынула рекой! А что может быть лучшим пастухом для дубиноголовой овцы с автоматом под мышкой, чем сладкий дурман, перемежающийся с похмельными муками? В таком состоянии охранники не желали думать ни о чем другом, кроме очередного стакана.В каждой из силовых структур у Блюма сидели засекреченные информаторы, которые непосредственно на ухо хозяину докладывали о настроениях. И хозяин время от времени производил «ротацию»: изымал из сплоченных коллективов активистов, в нужный момент вскрывая назревающий нарыв измены. Заговор, еще даже не осознанный самими заговорщиками, но на десять шагов вперед просчитанный Блюмом, рассыпался сам собой.А казалось, что может быть проще, чем однажды ворваться в комнату Блюма, придушить его подушкой или пристрелить и взять власть в свои руки?! Но ворваться, пожалуй, не получилось бы: Илья Борисович жил за бронированной дверью, и рядом с ним бодрствовали по крайней мере пятеро телохранителей…После того как на Объекте начались пожары, Блюм закрылся в своих апартаментах и ввел специальный режим в Жемчужине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161