А полторы тысячи наемников – это, брат, пропаганда. Ее гонят средства массовой информации тех держав, которые и спровоцировали распад Югославии и последовавшие за ним войны… Они почему-то совершенно "не замечают" многих тысяч моджахедов. Они "не замечают" уничтожения православных храмов и многочисленных убийств сербов. "Не замечают", как в Боснии и Хорватии сербов выгоняют из поселков, где жили они веками… Они "не заметили", что президент Хорватии Туджман издал указ, разрешающий хорватам отбирать любое имущество у серба, если серб живет на хорватской земле… А вот нас – десяток славянских парней – заметили сразу. Тут же окрестили наемниками, обвинили во всех смертных грехах и завысили численность в сто пятьдесят раз. Понял?
– Понял, – сказал Гурон, хотя на самом-то деле он понял далеко не все… но что-то ощутил. Помолчали. Потом Князь сказал:
– Мне кажется, у тебя проблемы?
– Есть такое дело.
– Чем могу помочь?
Гурон подумал и ответил:
– Документы нужны. Ни у меня, ни у Анфисы нет документов.
– Это действительно проблема, – сказал Князь. – Попробуем помочь, но – сам понимаешь – в два дня не получится.
– Если нужны деньги …
– Брось! Вот этого не надо… Утром обсудим твой вопрос с Томеком. Кажется, у него есть какие-то каналы. Он парень-то непростой, здесь скрывается от польской полиции – чем-то он там отличился. Но человек надежный.
Князь замолчал, вытащил из кармана сигареты, протянул пачку Гурону. Закурили. Князь сказал:
– Слушай, Иван… у нас тут акция намечается…
– Акция?
– Операция. Серьезная… а силенок маловато. Пойдешь с нами?
– Что за акция?
– Можно прижучить мусульманский спецназ.
Гурон долго молчал, потом ответил:
– Нет… нет, старший лейтенант, не пойду. Не имею права.
– Понятно, – сказал Князь. Он затоптал окурок, поднялся. – Пойдем-ка в мои аппартаменты, покажу тебе кое-что.
Вдвоем они вернулись в дом. Антон сидел и наполнял патронами магазины "Калашникова". Князь и Гурон прошли в комнату на первом этаже. Окно здесь было заложено мешками с песком, на столе лежало с десяток гранат, топографические карты, тетрадь, стояла бутылка, два стакана. Еще была тарелка с фасолевой похлебкой – "посули", хлеб и желтоватая брынза – военно-полевой натюрморт. На стуле дремала кошка.
– Присаживайся, – сказал Князь и согнал кошку. Она недовольно мяукнула. Зубами Князь вырвал пробку из бутылки, налил в стаканы ракии. Чокнулись, выпили, занюхали хлебом. Князь перегнулся назад и взял с тумбочки засаленную канцелярскую папку. Медленно развязал тесемочки и высыпал на стол кучу фотографий.
– Взгляни, – произнес Князь.
Гурон взял в руки фото… смотрел на него несколько секунд… взял другое… третье… Спросил глухо:
– Кто это сделал?
– "Црна Ласта" – "Черная Ласточка". Мусульманский спецназ. Сволочи. Понтуют черной формой… никого не щадят… детей… женщин… Никого! На заводике по гашению извести устроили крематорий. Сейчас, кажется, появилась возможность их ущучить.
Князь смахнул фотографии на пол, прикурил, остро посмотрел на Гурона, спросил: – Пойдешь со мной?
Гурон ответил:
– Да.

* * *
Утром переговорили с Томеком насчет документов. Томек выслушал, кивнул и сказал:
– Сделаем. Но мне нужно позвонить в Белград.
Позвонить было неоткуда, и Князь позволил Томеку и Антону съездить в П., где в этот момент находились "положаи" (позиции) "юречного" (ударного) отряда Аркановых.
Они съездили, Томек позвонил оттуда по спутниковому телефону самого Аркана. В отряд вернулись к вечеру, хмельные. Антон – не сильно, а вот Томек – изрядненько. Он увидел во дворе Анфису, встал на колено и начать читать Мицкевича:
…Я скакал во мраке ночи
Милой панны видеть очи,
Руку нежную пожать,
Пожелать для новоселья
Много лет ей и веселья
И потом навек бежать!
Антон взял Томека за плечо и утащил к Князю. Смущенная Анфиса спросила у Одессита: что это Томек?
– На нервах, шо б я так жил, – ответил Одессит, но расшифровывать не стал. А дело было в том, что Томек и Антон изрядно рисковали, мотаясь к Аркановым – на "тигров" охотились мусульмане, и ребята запросто могли попасть в лапы "правоверным"… а от них еще никто не возвращался.

* * *
Гурон подробно расспросил Князя о предстоящей операции, или, как здесь говорили, акции. План предусматривал участие в акции сербского юречного отряда и был достаточно прост и традиционен: окружение поселка, где обосновалась "Црна Ласта", минометно-пулеметный обстрел и – штурм.
В принципе, все правильно, но… Гурон спросил Князя:
– Евгений, ты мне доверяешь?
– Странный вопрос, Иван… конечно, доверяю.
– Спасибо… А уж раз доверяешь, то выслушай мое предложение. Твой план вполне реален, выполним… но ведь неизбежны потери?
– Верно… а что предлагаешь?
– В поселок я войду первым. Один.
– Один?
– Один, – твердо ответил Гурон. – Я сниму часового, расчищу дорогу от растяжек и "сюрпризов", проведу, в общем, подготовочку.
Князь долго молчал, подергивал себя за ус, поглядывал на Гурона. Потом спросил:
– А справишься?
– Справлюсь, опыт есть.
– А ты знаешь, что будет, если ты попадешь в руки к…
– Знаю, – сказал Гурон. Какое-то время Князь колебался. Потом сказал: давай.
Гурону выдали старенький камуфляж, вооружиться предложили на свое усмотрение. Одессит провел его в "закрома". Гурона больше всего интересовали гранаты. В "закромах" было полно югославских М-75 в пластиковом корпусе, но Гурон предпочел польские F-1 – копию нашей "лимонки" – привычней. Гурон взял сразу дюжину. А еще, к своему удивлению, он обнаружил пару хороших финок. Спросил у Одессита: можно взять?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93