Глава 15.
ИЗ ЖИЗНИ ОСТРОВИТЯН.
Место для отсидки выбирал лично Седой. Надо признать, он знал толк в подобных делах. Небольшой, поросший густым лесом островок как нельзя лучше подходил для лагеря. Судя по карте, остров находился в стороне от туристических маршрутов и достаточно далеко до ближайших города или деревни.
— Самое то, — авторитетно изрек Седой, осмотрев островок. — Лес, скалы, тут нас ни одна зараза не найдет. Держи к берегу, паря. Тут и обоснуемся.
Первым делом поставили палатку, потом разгрузили лодку. Вечером вожак санкционировал праздничный ужин. После лагерных харчей обычные консервы пошли под водку как изысканный деликатес.
Утром первым вскочил Седой. Вручив Шнорхелю удочку и бинокль, Седой выставил его надзирать за окрестностями, а сам, перекинув через голову ремень автомата, отправился изучать окрестности, прихватив для компании Циркача. Островок представлял собой нагромождение валунов. То и дело приходилось продираться через валежник и прыгать через расщелины. Седой держал курс на самую высокую скалу. Изрядно вспотев и исцарапавшись, они наконец залезли на плоскую вершину. Циркач обомлел от открывшегося вида.
— Красота, — только и смог вымолвить он, любуясь панорамой.
— Симпатичное местечко, — согласился вожак. — Как бы еще каким любителям природы не приглянулось.
Сверху был хорошо виден весь остров и расстилающиеся вокруг водные дали. Остров был небольшой, полкилометра длиной и метров триста в ширину. Везде камни, сквозь которые пробивались крепкие северные сосны. На юге виднелась длинная узкая бухта, по сути небольшой фьорд. Берег у бухты был ровный и невысокий, удобный для стоянки.
— Пожалуй, лучше туда перебраться. — Седой ткнул пальцем в сторону бухточки. — Там ни лагерь, ни лодку с воды не увидеть. А здесь будет наш наблюдательный пост — лучше не сыскать. Так что будем перебазироваться.
К лодке вернулись той же дорогой. Наскоро перекусив, свернули лагерь. Вожак приказал тщательно уничтожить все следы их недолгой стоянки. К новому месту шли на веслах, экономили бензин. Циркач откровенно наслаждался новой жизнью. Всякое желание мстить жене и ее любовнику пропало. Было бы можно — он бы остался здесь навсегда. Ловил бы рыбу, охотился. Он с детства грезил дальними странами, морями, океанами, попутешествовать по миру, понятное дело, не получалось, и будущий Циркач строил модели парусников. Корветы, фрегаты, бриги. Он знал все детали оснастки, знал, что моряки парусного флота называли кораблем только четырехмачтовое судно с прямым парусным такелажем. Надо же, каким образом детской мечте о приключениях пришлось сбыться!
Они быстро обогнули каменистую косу и вошли в бухту. В длину она была метров сто. Доходила почти до середины островка. Днище зашуршало по гальке, и Седой первым спрыгнул на берег.
Оглядевшись, он понял, что не ошибся, новое место было куда более подходящим, чем прежнее. Следом за ним на берег выбрались Шнорхель и Циркач. Справа берег был просто нагромождением скат. Длинный каменный язык из огромных валунов образовывал косу, уходящую в озеро. Слева пологий склон вел к центру острова, поросшего густым лесом. Быстро поставили палатку, потом вытащили лодку на берег.
Лафа закончилась на второй день. Беззаботной жизни в этих райских кущах не получилось. Седой устроил им жизнь на манер пограничной заставы. С дежурством на наблюдательном посту и нарядом на кухню, разве что без физзарядки и вечерней поверки. Первым сдался Шнорхель. Как только закончились консервы и выпивка, он начал ныть. С каждым днем его нытье становилось все противней и назойливей. В конце недели он совсем запсиховал и напрочь отказался есть грибы и пойманную Циркачом рыбу. Седой терпел, терпел, но в конце концов залепил подельнику полновесную затрещину.
— Ты, падла, не у тещи на блинах. Будешь жрать, что дают, а тоя тебя самого на консервы пущу.
Шнорхель, затаив обиду, притих. Уйти без позволения Седого он не мог. Да и куда, а главное — как? По воде пешком? Куда подашься без денег и документов? Седой не торопился покидать временное пристанище.
— С голоду не пухнете, и ладно. Пока поиск не кончится, будем отсиживаться. Скоро тут полно будет всякого народа, рыбаков, грибников. Вот тогда и свалим.
Бритые головы постепенно обрастали, щетина на подбородках превращалась в бороды. У Седого — в старообрядческую, у Циркача — шкиперскую, у Шнорхеля — козлиную.
Бриться Седой не разрешал: так быстрее сойдешь за туристов или рыбаков.
— Когда разживемся документами, не надо будет фотографии переклеивать, хоть первое время.
Седой и Шнорхель сидели в лагере. Циркач наблюдал со скалы за окрестностями. Шнорхель дневалил и с отвращением скреб чешую крупной рыбины, а вожак внимательно изучал карту, развернув ее на ящике из-под консервов.
— Мы здесь. — Седой обвел островок карандашом. — Ближайшая деревня пятнадцать километров к югу. Когда весь харч выйдет, пожалуй, сходим на разведку. И горючкой надо будет затариться. Уходить, я думаю, будем через Кондопогу. Туда мы можем водой дойти, а дальше по железке. Как раз наплыв ягодников за морошкой будет.
Шнорхель не отвечал, житье на острове ему уже порядком обрыдло. Замучили комары, однообразный рацион и дежурства на скале.
— Может, хоть за хлебом смотаемся, меня уже тошнит от рыбы и макарон.
— Может, и смотаемся, но через неделю. — Седой решал навигационную задачу: считал, сколько бензина им потребуется до города, и на стенания подопечного внимания не обращал. От расчетов его оторвал запыхавшийся Циркач. Хрипя и задыхаясь, он продирался сквозь ельник и кричал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89