Авиационное начальство горой встало на защиту подчиненного: «Если кто и попал на борт, значит, имел соответствующие полномочия. Вы же не объявляли, что, кроме сопровождающих ваш комплекс, никто допущен быть не может. Вот тыловика с его барахлом и взяли. Может, еще кто подскочил. В общем, выйдет диспетчер на службу, тогда и разберемся».
— Ладно, пока хоть есть что Нефедову доложить. — Зубров поерзал на заднем сиденье. — Я вчера с дежурными общался, они этот самолет последними слышали. Так вот. Последний доклад странный какой-то. Как из другого места говорили.
— Попросим коллегу, чтоб устроил экспертизу, у них для этого аппаратура есть. Пока все странно, все неестественно, все не стыкуется, и что хуже всего — не могут найти этот чертов самолет.
Вертолеты взлетали каждые четыре часа. В районе, куда борт свернул с трассы, прочесали каждый километр: никаких обломков на суше, никаких признаков падения самолета на воде. Ни пятен топлива, ни плавающих обломков. Как сквозь землю провалился. Вызвали вертолет-охотник за подводными лодками с металлоискателем на борту. К вечеру погода ухудшилась. Небо затянуло низкими облаками, пошел мелкий дождь. Метеорологи улучшения не обещали, и руководитель поисков отменил полеты. Экипажи отправились в убогую гостиницу, у винтокрылых машин остались только техники — установится погода, и полеты продолжат немедленно. А до тех пор нужно все проверить, заправить и отрегулировать. Погода — погодой, работа — работой. Хмурые технари, вяло переругиваясь, работали под моросящим дождем. Не уходили, пока все машины не будут полностью готовы. Таков неписаный закон их братства. Потом так же вместе будут ждать возвращения своих командиров из полета.
К ночи на площадках остались только часовые. С утра машины взлетали при малейшем намеке на окно в облаках. От бетонки отрывался очередной вертолет и уходил в свой сектор поиска.
Не было бабе печали, купила баба порося. Давыдов пропал. Эту новость Баянову сообщил начальник группы приемки Кириллов.
— Вы, товарищ полковник, нам связиста пришлете, или мы принимаем это дело как есть, без проверки? — В подражание офицерам царской армии Кириллов опустил приставку «под» в звании начштаба.
— Ты что, шутишь, что ли? Имей в виду, хреновая эта шутка. К вам Давыдов еще позавчера вылетел. Так что принимай его как положено, все, что примешь неисправным, будешь сам восстанавливать. Какого тебе, на хрен, связиста, если я тебе самого начальника связи части отправил?
— Ни фига себе! Ну и где он?
— Что значит где? У вас что, его нет? Может, вы там пьете напропалую…
— У нас уже все кончилось. А он вообще знал, куда ему надо прибыть? Может, он в отдел связи поперся или еще куда? Мы тут на складах в бригаде, а он, может, в корпусе ищет. Он вообще в курсе чего и как?
Баянов положил трубку. Давыдов был в курсе и знал «чего и как», а насчет «где» — его сам же начштаба инструктировал. Для очистки совести подполковник позвонил в корпус. Командировочную Давыдов не сдавал. Его прибытие вообще никем не было зарегистрировано и зафиксировано. На всякий случай Баянов вызвал водителя Алексеева.
— Ты куда своего вождя дел, охламон?
— Отвез на самолет, как и просили.
— Точно на самолет, не поезд?
«Дежурное звено» сделал оскорбленную физиономию:
— Обижаете, товарищ подполковник, до самого КПП довез. Мне товарищ капитан разрешил уехать только после того, как диспетчеру позвонил.
В порядочности Давыдова Баянов не сомневался. О том, что капитан загулял и влетел в какую-нибудь историю, и речи не могло быть. Во-первых, попади он куда, уже давно пришла бы кляуза. Хоть милиции, хоть комендатуре, чем преступников ловить, куда сподручнее для плана задержать какого-нибудь нормального мужика, который им за это морду бить не будет и палить не начнет. Во-вторых, офицер, собравшийся в академию, не станет откалывать фортели в служебной командировке. Значит, с начальником узла что-то случилось. Прикинув примерный маршрут Давыдова до места назначения, Баянов начал звонить летчикам. Ему обещали найти командира борта, на котором связист должен был лететь на Север. Подполковник приготовился ждать: пока по дальней связи дозвонишься — рабочий день закончится. Мужики из «перелетов» держали линию занятой минут десять, пока HIII не услышал долгожданное «говорите». В трубке что-то клацнуло, и далекий голос возвестил:
— Что случилось, Шпрот?
— Кто шпрот, я? — опешил Баянов.
— Нет, я. Фамилия моя Шпрот.
— Мне нужен командир комкоровского борта.
— Ну, значит, попали по адресу, слушаю вас.
— Я начальник штаба учебного центра, с вами наш офицер летел в Североморск, я хотел…
— Не летел.
— Как не летел, но он же должен был лететь с вами. Мы с вашим начальством согласовывали.
— Должен был, но не полетел, мы поломались. Вы мне, между прочим, не в Североморск звоните.
— Как это…
— Да так. — На другом конце линии послышался смех. — Мы до сих пор у вас торчим. А вашего парня диспетчер отправил на другой борт. Им он и улетел. Спрашивайте у диспетчера, он как раз сегодня дежурит. Я сейчас скажу, чтобы вас соединили. Он должен быть в курсе.
На полковника Нефедова результаты работы следственной группы впечатления не произвели. Еще и нагорело Медведеву за то, что не додумались сразу отыскать дежурившего в день отправки борта диспетчера. Медведев и Зубров тосковали в ожидании Воробьева. Рабочий день закончился, а эфэсбэшник не появлялся и не звонил. В коридоре хлопали двери, народ расходился по домам.
— Ждем пятнадцать минут и уходим. Надо хотя бы выспаться, — заявил Борис Александрович. Капитан сонно кивнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89