— А-а-а, так ты — связь и ракетно-техническое обеспечение ВВС.
— Вот именно, только не ВВС, а ПВО.
— Все одно. Но вынужден тебя разочаровать, благодаря твоему способу приземляться выход теперь только через грузовой люк. Торжественный сход на берег не состоится.
— Открыть-то его как?
Пилот объяснил и повернулся к радиостанции. Давыдов откинул створки люка и опустил трап. Тот сразу почти весь ушел в воду. В открывшийся проем Давыдов увидел поросший соснами берег и склон холма, усеянный мелкими валунами.. Между берегом и самолетом плескалась вода. От берега до переката, на котором лежал самолет, тянулась коса, переходящая в каменистую отмель. Местами ее почти целиком скрывала вода, оставляя наверху только верхушки валунов. «Глубина метра полтора будет», — определил Давыдов, опустился на колени и, зачерпнув воды, умылся. Вода была чистой, но обжигающе холодной. Лезть в нее очень не хотелось. Давыдов решил сбросить в воду несколько ящиков. Получится мост, и можно будет сойти на берег, практически не замочив ног. Ящики было не жалко. Все равно их на берег вытаскивать, не в самолете же оставлять. Давыдов задумался над тем, как поступить с погибшими. Капитан не зная, нужно ли их оставлять на месте, до того как следователи установят причину взрыва. Решил, что если по-человечески, то бросать мужиков нельзя. Нужно перенести их на берег и устроить хотя бы временные могилы. В поисках материала для сооружения моста он принялся разглядывать ящики. Длинные жестяные коробки не подходили. Давыдов приподнял одну — слишком легкая, не утонет. Оставив продолговатые пеналы в покое, капитан принялся за стойки. Как и положено радиотехнику, Давыдов понимал, что бросать в воду электронику не стоит. Вода не способствует улучшению состояния радиоаппаратуры. Анатолий решил поискать какой-нибудь ящик с кабелем. На худой конец пожертвовать силовым щитом. У него изоляция хорошая, потом надо только просушить, и все — заработает как миленький. На секунду капитан призадумался, разглядывая печати и предохранительные пломбы. Сработал воспитанный у каждого советского военнослужащего инстинкт, чувство почтения к сохранности всего опечатанного и опломбированного. Раз есть печать, значит, есть и соответствующий гриф. А! Семь бед — один ответ! Все спишут! Сняв брезентовый чехол, Анатолий от удивления присвистнул. Обнажились панели с висящими на проводах индикаторными приборами с битыми стеклами, циферблатами без стрелок, вместо сигнальных лампочек торчали ощетинившиеся стеклянными осколками цоколи, цветные колпачки где расколоты, где их нет совсем. Не аппаратура — хлам. Следующая стойка оказалась в таком же плачевном состоянии. Работать это барахло явно не могло и годилось лишь на запчасти. Капитан решил осмотреть весь груз. Новыми ему показались только несколько продолговатых чехлов и какой-то ящик, сильно напоминающий «дипломат» или средних размеров чемодан.
— Алексей, вы давно металлолом возите, или как?
— Ты это о чем? — донеслось из кабины. — Теперь у нас ты главный спец по металлолому, после приземления здесь сплошной вторчермет. План по сдаче алюминия можно выполнить.
— Я о грузе.
— Эй, ты там не шибко лазь. Это знаешь что такое?
— Рухлядь.
— Какая еще рухлядь? Ты о чем?
— Да иди посмотри. Помочь?
— Сам справлюсь.
В пролете двери, пошатываясь, показался Лебедев. Окинув мрачным взглядом тела на полу, захромал к Давыдову.
— Ответил кто-нибудь?
— Никого не слышно. Что у тебя?
Давыдов похлопал ладонью стойку:
— Это годится только на свалку. Алексей, тяжело дыша, присел на откидывающееся сиденье.
— Не может быть, мы должны были новый комплекс доставить. Он ведь только с завода. Их еще и в армии-то нет. Это новье, последняя разработка…
— Не-а, не прокатывает. Я тебе как специалист говорю. Все это никогда работать не будет.
— Ну и дела.
— Слушай, давай-ка разберемся! Вы должны везти что-то новое и наверняка секретное. Вас попытались взорвать. Теперь выясняется, что нового здесь ничего нет. Вернее, скажем так: то, что находится на борту, неработоспособно. Но если бы мы упали, эта рухлядь вполне сошла бы за ваш ужасно секретный и ценный груз. Может быть, это и есть такая же аппаратура, как та, что значилась в документах. Завод обычно делает несколько опытных образцов. Вероятно, это более ранняя модель вашего комплекса. Так что налицо явная подстава.
— Значит, настоящий комплекс в другом месте. Поэтому нас и пытались уронить.
— Что будем делать?
— До прибытия спасателей нужно как-то это все зафиксировать.
— У меня идея. — Давыдов достал из «дипломата» фотоаппарат. — Нужно все это снять.
— Валяй, еще нужно будет все описать, с момента взлета до падения.
— С момента погрузки. Похоже, мы просто не должны были никуда долететь. Так что наезды на мой способ парковки вашего транспортного средства отклоняются. Кстати, что взорвалось? Если бы бомба лежала среди груза, эти ящики были бы повреждены. А они как раз и не пострадали.
— Значит, взрывное устройство было у кого-то с собой.
— Ну, это из области фантастики! Какой псих потащит взрывчатку на самолет, на котором собирается лететь? Не вяжется.
— Тут столько всего не вяжется, что голова кругом идет. Давай, что ли, начинай, а то я тебе плохой помощник.
Давыдов отснял все, на его взгляд, заслуживающее внимания. Заставил себя сфотографировать погибших. Наклонился над одним из них, но нога потеряла опору, подошва поехала по полу, и, чертыхнувшись, он неловко упал. Опершись на сиденье, капитан обернулся посмотреть, на чем поскользнулся. Залитый кровью пол был усеян шариками, как из подшипника, только темными, закопченными, опаленными взрывом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89