— Э-э, нет! Так не пойдет, — покачал головой Максим, — Об этом и разговора быть не может.
— Тебя смущает, что я работаю на польскую разведку?
— Меня смущает то, что это мероприятие пахнет серьезными последствиями. Даже в наше гуманное время за пособничество экипажу вражеского самолета-разведчика, а другой здесь просто не мог оказаться, всех нас упрячут далеко и надолго. И тебя, несмотря на то, что ты иностранный гражданин.
— То, чем мы должны были заниматься по прежнему плану, если бы не свалился этот самолет, пся крев, тоже не очень стыковалось с вашим законодательством! — возразил ему Стас.
— Одно дело — попасться с ржавыми винтовками, может, мы их нашли и везем сдавать в милицию, как положено честным гражданам, совсем другое — воевать с пограничным нарядом. А граница после падения этого чертового самолета теперь наверняка усиленно охраняется.
— В таком случае вы с господином Альперовичем будете неприятно удивлены.
— Чтобы нас удивить, тебе нужно самому отсюда выбраться, а места здесь глухие, сам понимаешь, — многозначительно нахмурился Максим.
— Ладно, валяйте! Ваши условия?
— Мне нужно связаться с Витольдом Самойловичем.
— Дать тебе трубку?
— Своя имеется! — усмехнулся бывший контрразведчик. Он отошел и принялся звонить в Питер. Несколько минут он объяснял шефу суть сложившейся ситуации. Потом принялся что-то записывать в блокнот. Сверил запись с абонентом, убрал трубку и подошел к поляку.
— Условия такие: если в течение часа на этот счет, — он вырвал лист и протянул его Стасу, — не будет переведено «пол-лимона» американских долларов, мы бросаем все как есть и убираемся отсюда. Хочешь — можешь ехать с нами, не хочешь — можешь оставаться тут. Кроме того, если деньги будут переведены в течение двух часов с того момента, как мы начнем движение, моему шефу должны быть переданы оригиналы тех документов, которыми вы его стращали, и подтверждение подлинности Наполеоновской побрякушки.
— Так это форменный шантаж! — вскипел поляк.
— А то, чем вы занимаетесь, как называется? — возразил Максим, доставая пачку и выщелкивая из нее сигарету. — Это, по-вашему, не шантаж? Короче — вот такие условия, можешь своему полковнику так и передать.
Не прекращая ругаться, разведчик отошел в сторонку и принялся докладывать начальству.
— Скажи ему, если он не согласится, мы на это место еще и ФСБ наведем, — крикнул Макс и закурил. Выпуская струйки дыма, он краем уха слушал беседу Стаса с его начальством. Относительно «полковника» Олейник немного слукавил, польский входил в число языков, которыми он владел вполне свободно. Учил еще в комитете, а пользоваться приходилось уже при работе на антиквара. Были у них в свое время кое-какие интересы в Кракове и Лодзи. Кроме того, профессиональные действия поляка, когда тот склонял антиквара к «сотрудничеству», уже тогда навели Максима на мысль, что они имеют дело с какой-то спецслужбой. Наконец поляк подошел и протянул ему свой телефон:
— Шеф хочет поговорить с тобой!
Максим поднес трубку к уху и невозмутимо сообщил:
— Слушаю вас.
— С кем имею честь? — сухо спросил полковник.
— Думаю, вы знаете.
— Можешь говорить открыто, здесь защита есть, — шепнул ему на ухо Стас, Максим кивнул.
— Ладно, — проскрипела трубка, — вы беретесь доставить людей и груз через границу?
— Вам сообщили наши условия.
— Как вы должны получить подтверждение?
— Мне позвонят.
— Начинайте движение, подтверждение будет, но времени это займет чуть больше часа, сами понимаете, сумма не маленькая.
— Два часа — и я разворачиваюсь обратно.
— Черт с вами, два часа, — подтвердил полковник и отключился.
— Работаем? — обрадованно спросил Стас.
— Работаем, — подтвердил Максим и затоптал в снегу окурок.
К шуму двух движков добавился третий. Максим и поляк пошли к остальным, навстречу к ним прибежал Виктор.
— Мужики, ну вы что? Каждая минута дорога, пора сваливать.
— Иди, скажи всем, чтобы снова разбили лагерь.
— Не понял?!
— Планы изменились, мы остаемся.
— Да здесь с минуты на минуту будут все от участкового сержанта в Чупе до министра обороны, еще и директора ФСБ с собой прихватят для комплекта.
— Никого здесь не будет, — Максим посмотрел на небо, — погода снова ухудшается, время у нас еще есть!
— Как скажете, гражданин начальничек, — пожал плечами Виктор.
— В чем дело? Ты же обещал, что мы выступаем немедленно? — возмутился Стас.
— И как ты себе это представляешь? — бывший комитетский впился взглядом в лицо собеседника, — перевезти их всех мы не сможем, не хватит посадочных мест. Даже если мы выбросим продовольствие и весь груз, горючее все же придется взять с собой. Рассуждаем дальше: мы с ними через границу, я так понимаю, не попремся? Тебе раскрываться нет резону, и нам там медом не намазано. Финская кутузка, конечно, лучше российской, но это все-таки кутузка. Следующий вопрос: из экипажа мы должны взять только двоих, пятерых бросить здесь. И ты думаешь, остальные не покажут пальцем, в какую сторону мы отсюда поедем, когда сюда доберутся вояки?
— Оставлять здесь никого нельзя, — подтвердил поляк, — вы должны остальных…
— Мы должны? — нехорошо усмехнулся бывший капитан КГБ.
— Вам хорошо платят!
— За перевозку двоих, а не за ликвидацию пятерых иностранных граждан.
— Что предлагаешь?
— Открыть карты!
— То есть.
— Ну, признавайся, ведь по вашему плану из этой экспедиции никто не должен был вернуться. Так? — Максим пристально посмотрел поляку в глаза.
— То так, — тот хмуро отвернулся.
— Тебе должны были что-то дать. Я не ошибся, — усмехнулся Максим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83