С одной стороны лес отступил, открывая великолепный вид на равнину. Вдалеке синело Пяозеро. До самого горизонта тянулись невысокие, покрытые лесом сопки, между ними — зеленые ковры болот. С другой стороны грунтовки высилась самая настоящая скала. На вершине росли сосны, скрюченные, с ветвями, вытянутыми в направлении господствующего ветра. Дорогу в этом месте прокладывали при помощи взрывов, и скала была изрезана трещинами. На склоне остались следы шурфов, в которые закладывали взрывчатку.
Кудрявых снова достал фотоаппарат.
— Прибереги несколько кадров для озера, там места куда красивее, — предупредил младшего сержанта Давыдов.
— У меня пленки три катушки, хватит на все, товарищ лейтенант. Вы с Ивановым вон туда не встанете? Я вас щелкну.
Во время короткого перекура Мишка с Расулом попытались залезть на скалу. Добрались только до половины склона, выше было никак. Вверх уходила почти отвесная каменная стена. Давыдов поймал их видоискателем, снял крупным планом лица; в другом кадре две человеческие фигурки распластались на склоне — для сравнения.
Когда миновали росшую у самой обочины высокую сосну с содранной корой, Давыдов сообщил, что уже почти пришли. Через километр приблизились к самому узкому месту трассы. Скала козырьком нависла над дорогой, с другой стороны невысокий, метра два, откос заканчивался трясиной. Болото зеленело у самой обочины. Зеленый мох скрывал под собой толщу топкой грязи.
— Здесь когда-то бульдозер утонул, — вспомнил лейтенант очередную местную байку. — Чистили зимой снег, тракторист уснул, съехал с дороги, и все. Трактор так и не достали. Так что красотами будем любоваться вместе, без меня с сопки ни на шаг. А то я вас знаю, понесет в заброшенный лагерь, еще заблудитесь, тут в некоторых направлениях жилья нет на сотни верст.
— А что за лагерь? — В душе у Кудрявых проснулся исследователь-первопроходец.
— С войны остался. Я тут зимой был, поэтому и не ходил туда, побоялся волков. Сейчас, если вовремя управимся, можно будет заглянуть. А лагерь то ли финский, то ли немецкий. Мужики с Северного поста ходили, говорят, там на стенах в блиндажах надписи не наши.
У самого узкого места дороги, во избежание заторов, по обе стороны скального выступа при прокладке дороги сделали две широкие площадки. Благодаря им можно было пропустить встречный транспорт. Миновав площадку, связисты остановились. В самом узком месте стоял лесовоз.
— Они что, из ума выжили? — выпалил Расул. — А если кто поедет?
— Здесь просто так не ездят, сначала выходят и проверяют дорогу. Потом разъезжаются со встречными…
У машины никого не оказалось. Кабина была поднята.
— Ты у нас спец по движкам, посмотри, в чем там дело. — Давыдов отправил Расула к грузовику.
Вскоре ефрейтор вернулся.
— С дизеля сняты все шланги, какие только можно. Наверное, давно здесь стоит — движок совсем холодный. А где водитель?
— Не знаю, до Северного еще километра два, а эти работнички там рядом устроились. Нашли где встать, ей-богу. Теперь здесь никто не проедет. Попробуй эту дуру с места сдвинь.
Потолкавшись возле машины несколько минут и повесив на безопасном расстоянии от нее найденные в кабине красные флажки, двинулись дальше.
Пройти мимо лесовоза можно было лишь по обочине, и то по одному.
— Классная машина! И радиостанция в кабине, и кондиционер, и не боятся бросать.
— Здесь такие вещи не воруют. Ладно, пошли на пост, там выясним, в чем дело.
Лейтенант ускорил шаг.
Вскоре над кромкой леса показались шар ветрозащиты «Тамары», антенны радиостанции и древней РЛС. Пост размещался на господствующей высоте, и его антенны были видны достаточно далеко.
— Вот вам и Северный. — Давыдов показал рукой на сопку.
— Что это за шар на мачте? — Кудрявых с интересом смотрел на открывшуюся картину. Озеро было совсем близко. За купой сосен проглядывал каменистый островок, покрытый все теми же соснами. Вдаль уходили два скальных мыска, оканчивающихся каменистыми отмелями. Берег скрывался за невысокой грядой. Картина — лесная сказка, стоял бы и любовался.
— Шар — антенна «Тамары», это ветрозащита. Там на мачте, кстати, лифт есть. Чудеса техники. А в фургонах, потом зайдем посмотреть, бортовая эвээмка, кондиционеры и видеомагнитофон, все как у проклятых империалистов. Одно слово, новая станция.
— А зачем им видик?
— Для объективного контроля снимают засечки целей и записывают на видеокассету, никаких планшетистов.
Троица начала подъем на сопку. Крутой въезд уперся в ворота. Объект был огорожен колючкой. Между сосен виднелись крытые маскировочной сетью УКТ и капониры с прицепами техники.
— Что-то нас никто не встречает.
— Тут у них, наверное, патрульный должен быть. — Временно отстраненный от учебы студент явил миру познания в УГ и КС ВС СССР, раздел «Особенности организации и несения караульной службы в отдельно расположенных радиотехнических и других специальных подразделениях».
— Патрульный может быть на маршруте, а вот где местные шарики?
На каждой точке всегда была какая-нибудь живность, несколько собак, кошки… Собаки обычно принадлежали к самой распространенной породе — русская дворовая, но из-за тяжелых условий жизни и законов эволюции барбосы и шарики достигали весьма приличных размеров. Собачьи стаи от жилья не отходили. Вокруг был лес, хищники друзей человека не жаловали, псы платили той же монетой. Они четко знали свои права и обязанности; будучи всеобщими любимцами, они меж тем не чурались охранной службы. Делали это скорее по велению инстинкта, заставлявшего стеречь территорию стаи, чем из желания услужить людям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70