Он снова спросил:
— Почему вы здесь?
— Твои друзья просили меня приехать, — объяснил Кэри. — Они подумали, что тебе захочется с кем-то поговорить.
— Валлас Эллвуд, — догадался Зено.
Кэри ничего не ответил.
— Ник погиб от несчастного случая: мы подрались.
— Разве я когда-нибудь судил тебя? — спросил Кэри.
«Никогда, — подумал Кэри. — Никогда ты этого не делал». Закрыв глаза, он представлял разделявшую их перегородку, слышал отдаленное пение хора, ощущал полумрак, в котором поверяется самое сокровенное.
— Да, я рад, что ты здесь. Я нуждаюсь в тебе. Но узнал это только сейчас. Ты должен выслушать меня. Помоги мне кое в чем разобраться.
Я встретил одну женщину, — стал рассказывать Зено. Ее зовут Карла. В тот день я нашел ее на...
— Нет, — прервал его Кэри, — подожди минуту. Это должно быть по-другому.
Он переместился так, чтобы Зено не видел его, и теперь они сидели спина к спине. Плечи их соприкасались. Зено медленно откинулся назад, запрокинув голову и оперевшись на исповедника. Глаза его оставались открытыми, он видел чистое серо-голубое небо и чаек, круживших в воздухе. Потом он сомкнул веки, и перед ним возникла перегородка, за ней мелькали какие-то неясные тени и звучал голос человека, который способен простить его.
— Вот теперь, — произнес Кэри, — начни все заново.
— Простите меня, Святой Отец, я согрешил. Прошло двадцать лет, с тех пор как я последний раз был на исповеди.
Глава 12
Они оставили «пежо» Софи на стоянке рядом с «Паллингзом» и целых восемь часов разъезжали по сельским районам — это оказалось пустой тратой времени. Луиза Говард была очень словоохотлива, но зациклилась на одной теме. Потускневшие глаза смотрели отрешенно, словно внутрь самой себя.
Она без конца твердила:
— Нет, самое ужасное не в том, что он умер. Я хочу сказать, все люди смертны. Он был в неплохой форме. Время от времени посещал спортивный зал. Компания оплачивала медицинскую страховку — у них были регулярные осмотры и тому подобное; правда, все мы знаем — иногда люди умирают совершенно неожиданно от какой-то неизлечимой болезни. Но чтобы такое... чтобы его убили... — Основания ногтей были свинцового цвета в тех местах, где она содрала тонкую пленку.
— А вы друзья Ника?
— Мы знали его когда-то, — ответил Паскью. И добавил, как будто это давало ему какие-то права: — Я адвокат.
— Слишком поздно, — как-то не к месту обронила Луиза и нахмурилась, досадуя на саму себя за эту нелепую фразу. — Зачем вы приехали? Ведь его давно похоронили.
Софи воспользовалась возможностью вставить словечко:
— Мы ошиблись. Простите нас. Мы надеялись...
— Слишком поздно. Мы похоронили то, что от него осталось, сразу после расследования. — При воспоминании об этом женщина содрогнулась. — Погиб бы он в аварии — это еще можно было бы вынести. Или если бы он разбился, упав с высоты, или заразился опасной болезнью. Но быть убитым — дичь какая-то! Он отправился в деловую поездку, связанную с бизнесом, а очутился в совершенно другом месте.
О письме она ничего не знала. Ни о каких встречах тоже. Софи немного рассказала ей об их дружбе с Ником. Упомянула других общих друзей: Чарли Сингера, Сью Харт, Люка Маллена, Марианну Новак, Лори Косгров. Но выражение лица Луизы при этом нисколько не изменилось. Она ничего не знала ни о ком из них.
Она проводила их до двери:
— Не знаю, что теперь будет с его завещанием. С его страховкой. Мне ведь надо растить ребенка. Ник убит, и это может изменить дело.
Паскью успокоил ее:
— Не изменит. Причина смерти не имеет никакого значения.
Луиза посмотрела на него так, будто только сейчас поняла причину их визита. И снова посетовала:
— Если бы он умер своей смертью, как все люди.
* * *
— Где ты живешь? — спросил Паскью. Он ничего о ней не знал. Не только где она живет.
— В Лондоне, — ответила Софи.
— До Лондона отсюда два часа езды. До Лонгрока — шесть. Ты хочешь вернуться домой?
— Нет, не хочу. А ты тоже живешь в Лондоне?
— Да.
— Так почему бы тебе не вернуться домой? Вместе поедем!
В машине они разговаривали, и Софи то и дело поглядывала на него — это одно из преимуществ пассажира, в то время как водитель постоянно должен смотреть на дорогу. Она заметила, что профиль у него грубоватый — в анфас лицо его казалось более привлекательным. Зеленые глаза, волосы с проседью, абсолютно прямые и слишком длинные. Он каждый раз откидывал их ладонью со лба, а они упрямо падали обратно. На скуле — маленький серповидный шрам, похожий на турецкий полумесяц. Это она впервые разглядывала его так внимательно.
«Как глупо было подумать, что ты автор писем! Но почему мне пришло это в голову? В сущности, у нас не было лидера. Это не входило в правила игры. Но все равно нам нужен был источник энергии. И им стал ты. Люк вынашивал безумные планы, но довести дело до конца мог только ты. Чарли носил в себе тайны и грусть, а ты — устремления».
Она спросила:
— А помнишь, как ты хотел взорвать поезд?
— Это было несерьезно.
— Еще как серьезно! Ты все продумал: время, маршрут, каждую мелочь. Даже детонаторы раздобыл.
— С военного объекта.
— Ну да, конечно. Теперь я все поняла.
— Мы никогда бы этого не сделали.
— Ну почему? Чего только мы не вытворяли!
— Мелкие акты саботажа.
— Да, кое-что нам удалось. Мы подожгли здание и собирались взорвать поезд. Внесли это в список предстоящих акций.
Паскью помолчал, потом ответил усталым голосом:
— Это была шутка. Мы просто валяли дурака. Подкрадывались к военно-воздушной базе США по ночам, вымазав лица черной краской. Подсыпали сахар в цистерны с горючим, малевали пацифистские символы на стенах, резали шины, какие-то несчастные ребята получали из-за нас ожоги третьей степени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125