ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Что она там так забавно пищит? Благодарит? Поет? Плачет? Кому до этого дело.
Так всегда было. Так всегда и будет. Подумай, где ты хочешь ехать.
– Из пункта "А" в пункт "Б".
– Именно. Только поставив себе четкую цель, можно к ней прийти. Все остальное – демагогия. Ты видел? – спросил он Данилова, кивнув на угасший экран монитора.
– Масштабно. И убийственно.
– Вот именно! Они послали Сереньку Корнилова за этим. Что он такое? Ничто!
Головин подошел, выдвинул ящик стола, взял отвертку, грубо ковырнул полусгоревший компьютер раз, другой, третий, извлек жесткий диск, положил на пол и двумя точными ударами рукояти превратил в груду металла.
– Рухлядь. – Головин улыбнулся самодовольно, постучал себя по лбу:
– Все, что мне нужно, здесь. И им придется с этим считаться. Согласен?
Данилов скроил на лице ироничное безразличие.
– Ум, целеустремленность и отвага – вот что их заставит. Я знаю, чего я хочу, и добьюсь этого. Ты знаешь, чего хочешь ты?
– Счастья.
– Как у Пушкина? «В мире счастья нет, а есть покой и воля...» Покой и воля. Покой – это для мудрых, познавших, постигших. Это – личное понимание Бога, когда стесненная миром душа находит отдых в убогом скиту, отрешившись от мирских соблазнов, отвергнув мирскую лесть и власть, и радость ее безмерна и бесконечна... А воля на Руси – это и высшая свобода, и высшее проявление силы.
Вот воля мне и нужна. И не бывает она в ладу с покоем. А счастье... Когда-то я думал, что оно есть. Может быть, кто-то и сейчас счастлив... Но не я. Как сказал другой поэт: «Увы, он счастия не ищет и не от счастия бежит».
– Все мы идем из дома домой.
– Да? Может быть, – безразлично отозвался Головин.
Данилов замолчал. Да и что он мог сказать? Каждый человек всю жизнь ударяется об один и тот же камень. Мир, сложившийся в его душе, подкрепленный опытом того мира, в котором он постоянно вращается, кажется ему универсальным для всех, именно кажется, а не осознается. Человеку представляется, что он действует вопреки всем канонам и установлениям, что еще рывок – и он будет наверху, потому что нашел правильный алгоритм... Но вот – камень срывается почти с вершины и летит к подножию «покоренной» горы, погребая под собою покорителя.
Данилов знал примеры. Все, что логично и стройно в политике или бизнесе – баланс, временные союзы, интриги, компромиссы, – на войне называется предательством и является губительным. Корнилов полагает, что с финансовым ареопагом он в состоянии игры, торга, но для них это – состояние войны.
В мире финансовых схем, как и в мире вообще, просчитать можно все, кроме людской души: люди мнительны, ретроградны, недоверчивы, порочны, алчны. А тем, кто ведает финансовыми схемами мира, более всего нужна незыблемость; они живут будто вне мира и не для него, на тех этажах существования, но не жизни, где царят спокойствие и стабильность. Все пророки и гении, даже финансовые, располагаются куда ниже И могут вести свои игры только с высочайшего соизволения. Поэтому Головин обречен: он отважен в своей гордыне, но перешел черту; никто не станет делать ему предложение, которое нельзя отклонить.
Решение уже принято.
– Если вас решили убить, Александр Петрович, вас убьют. Вам нужно скрыться. Исчезнуть. Навсегда.
Рот Головина скривился брезгливо.
– Когда я хочу услышать чье-то мнение, я его спрашиваю. И – оплачиваю в соответствии с рангом и компетенцией, – отчеканил он. – Меня не интересует твое мнение, солдат. Как не интересует мнение моего шофера о том, куда я еду. Ему платят за то, чтобы следил за дорогой. – Уголки губ чуть приподнялись, изображая улыбку. – Если мне понадобится купить пистолет, может быть, я обращусь к тебе. Но скорее, поступлю проще и эффективнее: куплю роту таких вот солдат, и они будут стрелять туда, куда им укажут.
Головин развернулся, направляясь к выходу. Один из его подчиненных держал на руках сонную Дашу. Олег встал, попытался подойти, но двое людей Головина преградили путь; взгляды их были пусты и спокойны.
– Роман или повесть о Даше забудь, – вполголоса произнес Головин. – Для тебя она – Дарья Александровна Головина. Вы незнакомы. И это – не обсуждается.
Это первое. И второе. – Он заглянул в комнату-кабинет, вернулся с выдернутым ящиком письменного стола. Вытряхнул семь плотных пачек на столешницу, четыре забрал и рассовал по карманам, оставшиеся три бросил поверх серой папки с «делом» Данилова. – Тридцать штук. За службу. – Ухмыльнулся почти игриво:
– Неплохо за пару дней, а? Можешь остаться здесь, покутить. Бар в твоем распоряжении. Мало – закажи еще. Вызови девок. Ты хорошо поработал, солдат.
Отдыхай.
Данилов сидел уткнувшись взглядом в столешницу. Он хотел что-то сказать или даже сделать, но горький, как наждак, комок застрял в горле и мешал дышать.
– Что? Ошалел от счастья? Ну вот, а ты говорил – его не бывает.
Щелкнул входной замок.
Олег прошел в комнату и обессиленно упал на кушетку и прижался лицом к подушке. Она пахла Дашей. Так он лежал, наверное, с час. Потом встал, подошел к двери. Специалисты, что сняли дверь быстро и беззвучно, уже все установили на место. Дверь была заперта.
Вялое отупение овладело всем его существом. Он открыл бар, набрал разнокалиберных бутылок, сколько мог унести, вошел на кухню, сел за стол. Налил стакан чем-то до краев и выпил одним махом, не чувствуя ни запаха, ни вкуса.
Следом – другой.
Открыл картонное «дело», выдрал все листки, опустил в эмалированную кастрюлю, полил сверху спиртным... Прикурил, бросил горящую спичку. Листы занялись сразу, а Олег бездумно смотрел, как они сгорают. В голове крутилась и крутилась какая-то мелодия, но он все никак не мог ухватить ее, пока не пропел в голос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183
Так всегда было. Так всегда и будет. Подумай, где ты хочешь ехать.
– Из пункта "А" в пункт "Б".
– Именно. Только поставив себе четкую цель, можно к ней прийти. Все остальное – демагогия. Ты видел? – спросил он Данилова, кивнув на угасший экран монитора.
– Масштабно. И убийственно.
– Вот именно! Они послали Сереньку Корнилова за этим. Что он такое? Ничто!
Головин подошел, выдвинул ящик стола, взял отвертку, грубо ковырнул полусгоревший компьютер раз, другой, третий, извлек жесткий диск, положил на пол и двумя точными ударами рукояти превратил в груду металла.
– Рухлядь. – Головин улыбнулся самодовольно, постучал себя по лбу:
– Все, что мне нужно, здесь. И им придется с этим считаться. Согласен?
Данилов скроил на лице ироничное безразличие.
– Ум, целеустремленность и отвага – вот что их заставит. Я знаю, чего я хочу, и добьюсь этого. Ты знаешь, чего хочешь ты?
– Счастья.
– Как у Пушкина? «В мире счастья нет, а есть покой и воля...» Покой и воля. Покой – это для мудрых, познавших, постигших. Это – личное понимание Бога, когда стесненная миром душа находит отдых в убогом скиту, отрешившись от мирских соблазнов, отвергнув мирскую лесть и власть, и радость ее безмерна и бесконечна... А воля на Руси – это и высшая свобода, и высшее проявление силы.
Вот воля мне и нужна. И не бывает она в ладу с покоем. А счастье... Когда-то я думал, что оно есть. Может быть, кто-то и сейчас счастлив... Но не я. Как сказал другой поэт: «Увы, он счастия не ищет и не от счастия бежит».
– Все мы идем из дома домой.
– Да? Может быть, – безразлично отозвался Головин.
Данилов замолчал. Да и что он мог сказать? Каждый человек всю жизнь ударяется об один и тот же камень. Мир, сложившийся в его душе, подкрепленный опытом того мира, в котором он постоянно вращается, кажется ему универсальным для всех, именно кажется, а не осознается. Человеку представляется, что он действует вопреки всем канонам и установлениям, что еще рывок – и он будет наверху, потому что нашел правильный алгоритм... Но вот – камень срывается почти с вершины и летит к подножию «покоренной» горы, погребая под собою покорителя.
Данилов знал примеры. Все, что логично и стройно в политике или бизнесе – баланс, временные союзы, интриги, компромиссы, – на войне называется предательством и является губительным. Корнилов полагает, что с финансовым ареопагом он в состоянии игры, торга, но для них это – состояние войны.
В мире финансовых схем, как и в мире вообще, просчитать можно все, кроме людской души: люди мнительны, ретроградны, недоверчивы, порочны, алчны. А тем, кто ведает финансовыми схемами мира, более всего нужна незыблемость; они живут будто вне мира и не для него, на тех этажах существования, но не жизни, где царят спокойствие и стабильность. Все пророки и гении, даже финансовые, располагаются куда ниже И могут вести свои игры только с высочайшего соизволения. Поэтому Головин обречен: он отважен в своей гордыне, но перешел черту; никто не станет делать ему предложение, которое нельзя отклонить.
Решение уже принято.
– Если вас решили убить, Александр Петрович, вас убьют. Вам нужно скрыться. Исчезнуть. Навсегда.
Рот Головина скривился брезгливо.
– Когда я хочу услышать чье-то мнение, я его спрашиваю. И – оплачиваю в соответствии с рангом и компетенцией, – отчеканил он. – Меня не интересует твое мнение, солдат. Как не интересует мнение моего шофера о том, куда я еду. Ему платят за то, чтобы следил за дорогой. – Уголки губ чуть приподнялись, изображая улыбку. – Если мне понадобится купить пистолет, может быть, я обращусь к тебе. Но скорее, поступлю проще и эффективнее: куплю роту таких вот солдат, и они будут стрелять туда, куда им укажут.
Головин развернулся, направляясь к выходу. Один из его подчиненных держал на руках сонную Дашу. Олег встал, попытался подойти, но двое людей Головина преградили путь; взгляды их были пусты и спокойны.
– Роман или повесть о Даше забудь, – вполголоса произнес Головин. – Для тебя она – Дарья Александровна Головина. Вы незнакомы. И это – не обсуждается.
Это первое. И второе. – Он заглянул в комнату-кабинет, вернулся с выдернутым ящиком письменного стола. Вытряхнул семь плотных пачек на столешницу, четыре забрал и рассовал по карманам, оставшиеся три бросил поверх серой папки с «делом» Данилова. – Тридцать штук. За службу. – Ухмыльнулся почти игриво:
– Неплохо за пару дней, а? Можешь остаться здесь, покутить. Бар в твоем распоряжении. Мало – закажи еще. Вызови девок. Ты хорошо поработал, солдат.
Отдыхай.
Данилов сидел уткнувшись взглядом в столешницу. Он хотел что-то сказать или даже сделать, но горький, как наждак, комок застрял в горле и мешал дышать.
– Что? Ошалел от счастья? Ну вот, а ты говорил – его не бывает.
Щелкнул входной замок.
Олег прошел в комнату и обессиленно упал на кушетку и прижался лицом к подушке. Она пахла Дашей. Так он лежал, наверное, с час. Потом встал, подошел к двери. Специалисты, что сняли дверь быстро и беззвучно, уже все установили на место. Дверь была заперта.
Вялое отупение овладело всем его существом. Он открыл бар, набрал разнокалиберных бутылок, сколько мог унести, вошел на кухню, сел за стол. Налил стакан чем-то до краев и выпил одним махом, не чувствуя ни запаха, ни вкуса.
Следом – другой.
Открыл картонное «дело», выдрал все листки, опустил в эмалированную кастрюлю, полил сверху спиртным... Прикурил, бросил горящую спичку. Листы занялись сразу, а Олег бездумно смотрел, как они сгорают. В голове крутилась и крутилась какая-то мелодия, но он все никак не мог ухватить ее, пока не пропел в голос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183