– Будем надеяться, что он пройдет мимо, – сказала Саммер.
Прежде чем соскользнуть с бортика шлюза в темную ночную воду, Барнум опустил вазу в сетку и взял сумку с пробами воды, которые собрала Саммер. Дирк включил наружное освещение, и сразу стали видны стайки ярко-зеленых рыб-попугаев, которые плавали кругами и, казалось, не обращали ни малейшего внимания на людей, поселившихся в их владениях.
Не позаботившись даже надеть баллоны, Барнум сделал глубокий вдох, направил луч подводного фонаря перед собой и поднялся к поверхности футах в пятидесяти в стороне. Он поднимался в естественном темпе, одновременно выдыхая воздух. Его маленькая надувная лодка с жестким алюминиевым корпусом мирно покачивалась на волнах там, где он поставил ее днем на якорь, на безопасном расстоянии от подводного дома. Он подплыл к лодке, влез в нее и вытащил якорь. Затем включил зажигание, запустил два стопятидесятисильных подвесных мотора «меркурий» и, едва касаясь воды, полетел к судну, чья надстройка была ярко освещена множеством прожекторов и несла на себе ходовые огни – красный и зеленый.
Океанские суда обычно красят в белый цвет с красной, черной или синей продольной полосой. Некоторые грузовые суда – таких немного – предпочитают оранжевую цветовую гамму. Но только не «Морская фея». Как и все остальные суда, принадлежащие Национальному подводному и морскому агентству, она вся, от носа до кормы, была выкрашена в яркий бирюзовый цвет. Именно этот цвет выбрал для своих судов отважный директор агентства адмирал Джеймс Сэндекер. Он стремился сделать их отличными от всех остальных судов, бороздящих моря. Мало кто из моряков мог не узнать любое из судов НУМА, встретив его в море или в порту.
«Морская фея» для судов своего типа была крупным судном. Она насчитывала 308 футов в длину и 65 футов в ширину. Это судно, представлявшее собой во всех отношениях последнее слово техники, начинало свою жизнь как арктический ледокольный буксир. Первые десять лет жизни «Морская фея» провела в северных полярных морях, где вытаскивала поврежденные суда из ледяных полей и боролась с ледяными штормами. Она способна была пробить себе путь через сплошное поле шестифутового льда и отбуксировать авианосец, при этом не теряя устойчивости хода.
Когда Сэндекер купил ее для НУМА, «Морская фея» была еще в расцвете жизненных сил. Он приказал переоборудовать ее в сверхуниверсальное океанское исследовательское и водолазное судно. Для ремонта и реконструкции «Морской феи» не жалели ничего. Электронику и автоматизированную систему управления и связи специально для нее разрабатывали инженеры НУМА. Судно обладало первоклассными лабораториями, вполне приемлемым рабочим пространством и низкой вибрацией. Его компьютерные сети могли вести мониторинг, собирать и передавать обработанные данные в лаборатории НУМА в Вашингтоне для немедленного анализа, в результате которого проведенные исследования превращались в жизненно важные знания об океане.
На «Морской фее» были установлены самые передовые двигатели, какие только могла дать современная технология. Два больших магнито-гидродинамических двигателя могли разогнать ее на спокойной воде до скорости почти в сорок узлов. И если прежде она способна была буксировать по бурному морю авианосец, то теперь она без особого напряжения утащила бы целых два. Ни одно исследовательское судно ни в одной стране мира не могло соперничать с ее грубоватой изысканностью.
Барнум гордился своим судном. Это был не просто один из тридцати исследовательских кораблей НУМА, это было самое уникальное из судов агентства. В свое время адмирал Сэндекер именно Барнуму поручил заниматься переоборудованием «Морской феи», и тот с радостью подчинился, особенно когда адмирал сказал ему, что о средствах можно не беспокоиться. Барнум не упустил ни одной детали и теперь не сомневался, что пост командира «Морской феи» – вершина его морской карьеры.
Не меньше девяти месяцев в году «Морская фея» проводила в рейсе, далеко от дома, и ученые на ней сменялись с каждым новым проектом. Остальные три месяца занимал переход к месту работы и обратно, техническое обслуживание в доке и доработка судового оборудования и приборов с учетом новых технических достижений.
Приближаясь к судну, Барнум в который раз оглядел его восьмиуровневую надстройку и огромный кран на корме. Именно с его помощью был опущен на дно подводный дом «Рыбы», именно он поднимал из воды автоматические зонды и погружаемые аппараты с людьми. Капитан внимательно осмотрел громадную вертолетную площадку, поднятую над бушпритом, и целый лес всевозможных коммуникационных и спутниковых устройств, выросший вокруг внушительного купола, в котором был размещен полный набор радарных систем.
Барнум повернул вдоль борта и переключил свое внимание на управление лодкой. Как только он заглушил двигатели, из-за борта показалась стрела небольшого крана и опустился трос с крюком на конце. Капитан зацепил крюком подъемный строп и подождал, пока лодку поднимут на борт.
Оказавшись на палубе, Барнум первым делом отнес загадочный объект в просторную корабельную лабораторию и вручил двум студентам-интернам из Школы морской археологии Техасского университета.
– Очистите эту штуку, насколько сможете, – сказал Барнум. – Но очень осторожно. В принципе она может оказаться весьма ценным артефактом.
– Похоже на старый горшок, залепленный грязью, – заметила светловолосая девушка в обтягивающей футболке Техасского университета. Было очевидно, что перспектива чистить артефакт ее не особенно прельщает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163